Незакрытые страницы
Шрифт:
Часто после уроков мы оставались на школьном дворе и играли в снежки, били друг друга и ругались матом. Однажды во время таких игр из школы вышли трое: Тамара Владимировна, Катя и Ксюша. Двое моих одноклассников кидались снегом, обоссаным собаками. Их забавляли подобные игры: написать кровью на зеркале в туалете для девочек «Ты – следующая», вывесить фотографию учителя в черно-белом цвете и дорисовать черную полосу в углу. Так вот, один из них, В., кинул огромный снежок в А., который стоял спиной ко входу. А. увидел, что в него летит этот желтый ком и увернулся. Снег прилетел в рыло Томы. Катя и Ксюша стояли в растерянности и выпучили глаза.
– Извините… я случайно, – сказал он.
– Ты думаешь я не знаю, а? – подбежала она.
– О чем? – воскликнул В.
Он действительно не понимал, что Тамара Владимировна имела ввиду.
– О том, что ты меня ненавидишь! Я взрослая, понятно? Я мышью не буду!
Она приблизилась к В. так, что на секунду всем показалось, что вот-вот и она влупит ему. Она тыкала в него пальцем и орала:
– Я хочу правосудия!
Тома запрокинула голову и начала истошно рычать в небо. Глаза вылупила. Все стояли и наблюдали. Нас было человек 15 во дворе. И только А. решил заступиться за В.:
– Вы права не имеете нас трогать!
Тамара посмотрела на него, теперь ее лицо напоминало морду утки. Она повернулась к крыльцу, на котором стояли жополизки.
– Пойдемте, девочки. Завтра у вас контрольная будет. – пробормотала Тома. Троица удалилась.
– Что это сейчас было?.. – спросил один из девятиклассников.
– Это было шикарно! – объявила Лиза.
Лиза – одна из тех, кто не может находиться в одной комнате с Тамарой Владимировной. Часто у них возникали конфликты. Тома вызывала ее мать в школу, поскольку Лиза не хотела отдавать свой сотовый. Мама же ответила дочке: «Нахер она нужна… отдала бы его и все. Че она меня с работы тянет. Дура какая-то».
– А че шикарного? Завтра контроша… – вздохнул Леша.
– Знаешь, ничего страшного, – ответила Лиза, – зато А. эту тварь на место поставил. Так и будем ее называть. Тварина, блять…
Так мы и разошлись.
Придя домой, я кинул портфель на пол своей комнаты и уселся на стул. Раздеваться было лень. Я расстегнул куртку и взял в руки телефон. Пролистал ленту новостей. Начал думать. А что, почему никто не помог В.? Только А. и то, потому что друг.
Драка. Камень полетел в башку. Лицо в ранах. Засохшая кровь. Корка гноя. Двойки. Кривые гниющие зубы Томы. Пропал ребенок.
Мы позвонили соседям Леши. Это были странные армяне, живущие в трешке: четыре ребенка в одной комнате, два в другой, родители в третьей. Воняло кофе. Прямо блять воняло. Тошнота. Куча обуви. На ботинках лежат куртки. Кофе. Пот. Резина. Синтетика. Кожа. Армяне.
Жил Леша с мамой и бабушкой в однокомнатной квартире. Бабушка спала с Лешей в комнате, а мама на кухне. Раковины не было. Посуда мылась в ванной. Обоев не было. Зато были ноты и приятный запах. Запах не чистоты, а чего-то домашнего, уютного. Отец от Леши отказался.
Дверь в квартиру открылась. Перед нами стояла мама Леши, от которой пахло чем-то невнятным. Резким. Туманным. Снова четким. Бомж, запах которого в себе совмещает пот, теплую мочу, приторный алкоголь. Забивающая субстанция отрыжки. Так пахла мама Леши.
На табуретке, находящейся между дверьми ванной
– Пельмеши будете? – спросила мама.
– Не, спасибо! – ответили мы.
– Странно…
Она кинула презрительный взгляд.
Леша домой не пришел. Она решила тяпнуть. Пизданулась лицом о стол. Спят усталые игрушки…
Вопрос о ее сексуальности ранее не стоял. Стояли члены. Но сейчас даже самый нечувствительный нос услышал кальмара. Может быть, Леша там ловил рыбу? Ловись, рыбка, большая и маленькая! Решили, что пользовать прорубь по назначению не будем. А хотелось.
Дом, милый дом! Тома напиздела, мол, уроки срываю. Я прихерел. Тургеневская девушка. Шаль. Пучок. Сальная челка. Персиковые туфли. Акне. Грымза.
Утро. Объявление. Нет даты пропажи. Мужик. В блевотине виднеются кусочки пиццы. Я хочу питсу. Сморчки на пальто.
– Двадцать рублей не будет? Дочке свечку поставить.
– Какую свечку? В очко себе свечку вставь.
Пропнул под сраку. Дядя Витя ебнул лопатой в челюсть чуваку. Куча собак на школьном дворе. Кучи говна. Зачем, дядя Витя? Зачем?..
– А ты представляешь, я даже и не знала, что она проститутка?
– Ты о чем?
– Тетя Лиля сказала, что видела, как Лиза ему дрочила на последнем этаже. Что-то там письку терла. А она замечание сделала, так они сразу и убежали!
– А она откуда знает, что это Лиза?
– Так она под ними и живет.
– А я видел, что в другом подъезде. Она там окна мыла.
– Ну мне она так сказала. Я в шоке была, когда услышала.
Несколько неожиданных телефонных звонков. Вот скотина блять. Слышим шаги. Вспомнишь говно – вот и оно. Опять гной из черной картошки. Как у них еще язык не отсох – столько очко вылизывать? А у Томы верхняя губа так приподнимается, что оголяет зубы с деснами. Жуть. Как у осла.
Пальцы пахнут рыбой. А котлеты с пола собирают тремя пальцами. Такие влажные. На пару. На вкус параша. Помешали рис рукой. Это новый запор. Мертвая кожа. Грязь. Микробы. Что-то пишет ручкой на листочках. Перхоть на патлах дяди Вити. Свитер песчано-серый. Канистры с объедками уходят вместе с дядей Витей. В канистрах все намешано. Только то, что уцелело отправляется в отдельные тазы, а затем повторно детям и учителям в тарелки. Микроволновка, чутка перца и все готово. Кругляшками накрошила нахуй водой залила блять приправы добавила нахуй что там сало там луку обжарила нахуй ну есть колбаса там или мясо что-нибудь такое нахуй а обжарила нахуй чик чик чик и все и все нормально хули мне тут ждать блять два часа не подавитесь! Может быть, поэтому школьную еду недосаливают?
– Хочу, чтобы Ксюша заболела СПИДом или лучше раком. Да! Лучше раком! Вот, чтоб она стала спидозной шлюхой, у нее был герпес от грязных писек, а пизда со сракой разорванные. Вот потеха!
Саня вспоминает историю о травке в мужском туалете. Иван принес Гаррисона Форда. Хорошо сейчас! Ты послушаешь? Когда я впервые встретил тебя, но ты не осознавал. Я не могу забыть тебя и удивление от тебя. Ты представил меня моему разуму и оставил меня хотеть тебя и таких как ты. Я тебя люблю. О, ты это знаешь! Моя жизнь была пустой навсегда, на спаде, пока ты не взял меня, не показал мне все вокруг. Моя жизнь теперь свободна, моя жизнь ясна. Я люблю тебя, сладкий, хоть ты и не слышишь. Давай сейчас, попробуй! Они не знают, о чем ты. Они унизили тебя и закрыли тебя. Ты дал мне новую веру, и скоро мир полюбит тебя, сладкий мой!