Незаменимый
Шрифт:
– Александр Николаевич.
Мужчина не сразу понял, что его позвали. Встрепенулся и поднял голову на своего клиента.
– Александр Николаевич, - голос у Рафаэля звучал нехорошо, неровно, с плохо сдерживаемой злостью.
– В свете всего этого, - парнишка махнул рукой, изобразив в воздухе нечто неопределенное.
– Вам лучше уехать на несколько дней из города в деревню, например. Снимите какой-нибудь сельский домик у молодой вдовушки, попейте коровьего молока, подышите свежим воздухом. На рыбалку, в конец концов, сходите.
С недоумением на лице Пантюшин наклонился вперед. Ему в какой-то момент даже показалось, что он ослышался. Что это еще
– Я же сказал, отдохните немного от дел. Не нужно так много работать, нужно и о своем здоровье подумать.
Стряпчий прищурился. Кажется, до него начало доходить, о чем его просили. И дальнейший разговор полностью подтвердил его догадку.
– Чего непонятного? Вас просто в городе не должно быть несколько дней. И, главное, все должны об этом знать. Расскажите о своем желание родным, знакомым. С сумкой вас должен видеть извозчик. Понятно?
Пантюшин осторожно кивнул. Похоже, Рафаэль решил устроить что-то очень нехорошее. И гадать о причине было просто глупо. Все было ясно и так.
– Все понял, господи Мирский. У меня как раз есть на примете такой домик. Действительно, почему бы немного и не отдохнуть. Погоды стоят отли...
В этот момент хлопнула дверь. Парень, даже не попрощавшись, вышел.
– Что-то мне подсказывает, что в городе скоро будет жарко, пожалуй, даже очень жарко. А зная господина Мир…
Договаривать не стал. Некоторые вещи, вообще, опасно вслух произносить, даже если находишься наедине с самим собой. Это все лучше держать в голове, и только в голове.
– Да уж, дела.
Пантюшин и не думал артачится. Сейчас же начнет собираться. Возьмет немного вещей, любимую книгу, блокнот с записями по последним делам и сразу же отправится на вокзал. Поезд до Белой Балки, где у обреталась одна его знакомая особа, как раз под вечер отходил.
– Надеюсь, город останется целым.
Сказал и вздрогнул. Больно уже странная слава тянулась за этим парнем. Достаточно вспомнить только, как он от его адвокатской конторы отвадил любителей чужого добра. А там такие мордовороты с глазами душегубов были, что мама не горюй. Пискнуть не успеешь, как тебе горло от уха до уха полоснут. Приходили, угрожали, хотели денег. Когда же Мирский узнал об это, но через сутки проблема таинственным образом разрешилась. Никто чужой больше не приходил, а в его сторону на улице, вообще, перестали смотреть. Боялись.
– Все, хватит забивать себе голову, - он вскинул голову и посмотрел в сторону двери. Там уже стояла собранная дорожная сумка с парой белья, бумагами. Осталось, лишь взять деньги на расходы, и можно отправляться в путь.
– Викуся, я еду к тебе…
***
В этой части набережной почти не бывало людей. Редко прогуливались парочки, семьи с детьми, совершающие променад. Причалы были недалеко, оттого здесь всегда грязно, у кромки воды скапливается мусор, и особенно противно кричат чайки. Рафи же, напротив, это место очень любил и при каждом удобно случае старался сюда попасть.
Это было его особенное место, куда он забредал, когда ему нужно было над чем-то подумать. А сейчас бы именно такой случай.
– … Что же за люди такие? Желание договориться принимают за слабость, доброту - за страх…
Сейчас в нем, как никогда раньше, ощущалась какая-то раздвоенность. Вновь внутри него «рвали душу» двое - собственно, сам Рафи, мальчишка и недавний сирота, и чужой человек из другого мира. Казалось бы, они уже давно стали одним целым,
– Я же с столько раз хотел все решить миром… Приходил, предлагал дружбу… Просил…
Юнец внутри него совершенно искренне не понимал, почему происходило именно так. Вспомнился приют, где его неучастие в драках и склоках принимали за страх. Потом всплыла в памяти первая встреча с трехами, уличной бандой малолеток, которые даже не пытались с ним договориться, а сразу полезли в драку. С тем же самым он столкнулся в стенах гимназии, где его миролюбие тут же было высмеяно.
Тот чужой, что уже прекрасно освоился в нем и почти стал своим, напротив, все прекрасно понимал. И его посыл был совершенно однозначен: только сила имеет значение. Весь этот мир, растолковывал он, построен на равновесии между силой и слабость. Только эти два полюса определяют жизнь каждого из людей. Ты или сильный, или слабый, что накладывает отпечаток на твои отношения с миром, со своими и чужими. Поэтому, втолковывал он, это все и происходило. Ведешь себя с позиции слабого, значит, ты он и есть. Тем самым ты подаешь сигнал для остальных, что с тобой можно не считаться.
– Значит, все просто… Просто, как дважды два. Ты или слабый, или сильный.
Оглядываясь с этими мыслями в голове на свое прошлое, Рафи все видел уже в другом ключе. Там, где раньше чувствовалась какая-то неопределенность, противоречивость, сейчас виделась контрастная черно-белая картина.
– Хорошо, - Рафи поднялся с прогретых солнцем камней набережной и с силой запустил камень в море. Он наконец определился, что должен дальше делать.
– Ради Ланы, ради себя.
Раздвоенность, сомнения и нерешительность исчезли, уступив место кристальной ясности. Между силой и слабостью он окончательно выбрал силу, особенно так, как он ее понимал.
– Раз доброты не понимаете, буду говорить по-другому.
***
Городской рынок
Рафи запахнул старую куртку и поглубже на глаза натянул кепку. Немного сгорбился, руки засунул в карманы, то и дело сплевывал через губу. Со стороны посмотришь, от уличной босоты ни в жизнь не отличишь. Один в один малолетний воришка. В таком образе парнишка и заявился на городской рынок, чтобы кое-что провернуть.
Первыми в его импровизированном списке жертв стояли братья Брокарь, ловкие мошенники, которые не один десяток купцов в столице разорили с помощью своего высокородного дядюшки. «Нагрели» они и его тоже на очень внушительную сумму, отчего у Рафи до сих пор щека дергалась при упоминании из фамилии. «Пощипать» таких сам Бог велел. Витяна же оставил напоследок, решив с ним не спешить. Беглый каторжанин был матерым зверем с хорошей чуйкой, что делало его очень непредсказуемым противником. С таким никак нельзя спешить.
– А с этими чертями можно не церемонится, к ногтю… Витян хоть по чесноку «наехал», а эти исподтишка, чужими руками. Знаю таких, повидал. Присосутся, как гниды, и сосут кровь. Давить таких надо… Жалко, что вони много поднимется, - не полный отморозок, понимал, что смерть родственников действительного тайного советника империи вызовет много вопросов.
– Здесь с умом нужно действовать. Для начала напугать до усеру… Чтобы ни есть, ни спать не могли.
Скрипнув зубами от предвкушения, Рафи быстро зашагал на южную часть рынка. Там часто стояли те, кто на работу нанять можно было - плотники с инструментом, землекопы, каменщики и всякий другой рабочий люд. Правда, Рафи совсем не работяги нужны были, а кое-кто другой.