Незапертые чувства

Muza_90

– Давно пора было пройтись топором по ее роже, - протягивает Джоанна. – Ну и кто же этот герой?

– Если бы я знала, то тут не сидела бы, - язвительные слова срываются с языка.

– Где же твои защитнички?

– Пытаются придумать способ вытащить меня отсюда.

Джоанна молчит. Через какое-то время я начинаю думать, что она уснула.

– Знаешь, завидую я тебе, - наконец, произносит она.

– Завидуешь?
– не верю своим ушам.

– За тебя есть кому бороться. У тебя есть мать, сестра. Ментор, который играется

с ролью твоего отца. В конце концов, два парня, которые в омут с головой кинутся, чтобы спасти твою жизнь.

Я оттягиваю ткань свитера и сжимаю ее в кулаке. У меня действительно есть такие люди. У Джоанны – нет. Она совсем одна.

Мейсон находится в тюрьме уже пять дней, а ее еще никто не спохватился. Лишь Гейл знал где она.

– Тебя должны скоро выпустить, ты никого не убивала.

– Да я вообще ничего не успела сделать, - голос Джоанны едва не срывается на крик. – Съездила бы ей по морде - еще не так обидно было бы просидеть здесь несколько дней. Твой братец помешал.

– Гейл мне не брат, - тихо поправляю я.

– Да плевать кто он, - хмыкает девушка. – Вырубили, очнулась уже в наручниках в камере. От этого дерьма, что мне вкололи, потом еще два дня тошнило.

Я ложусь на койке и обхватываю себя руками. Мысленно заношу в память пунктик. Если выберусь из этой камеры, помогу Джоанне чего бы мне это не стоило.

Дверь камеры резко распахивается. Я роняю ложку и быстро прячу новую записку за шиворот.

В камеру заходит высокий коренастый мужчина средних лет с темными волосами и холодными голубыми глазами. Он одет в военную форму.

– Поднимайся, Эвердин, - он смеряет меня ледяным взглядом. – Пора размять ноги.

– Вы кто? – твердым голосом спрашиваю я, откладывая поднос с едой в сторону.

– Эвот Джадд, помощник Боггса, - насмешливо отвечает он. – Прибыл сопроводить Сойку в подготовительный центр.

– В подготовительный центр? – я приподнимаю бровь.

– Хэвенсби приказал привести тебя в порядок перед отправлением во Второй дистрикт.

Я вспоминаю слова Боггса о том, что Плутарх не хочет прерывать выход роликов о Сойке-пересмешнице.

Прижимаю руку к груди, где в кожу впивается острый край записки Пита. Теперь я понимаю смысл ее содержимого.

«Сегодня мы будем дышать одним воздухом. Я люблю тебя.»

Сердце пропускает удар. Сегодня я увижу Пита?

Когда я встаю, Джадд спешит надеть наручники на мои руки.

– Это обязательно? – усмехаюсь я. – Вряд ли я смогу далеко убежать, если вырублю тебя.

– Вряд ли у тебя получится вырубить меня, - хмыкает он. – И да, это обязательно.

– Господи, а наручники то зачем? – возмущается Вения. – Мало того, что довели ее до такого ужасного состояния, так еще и заковали в эти кандалы!

Джадд стоит молча, не обращая внимания на слова женщины. Он остался со мной в центре подготовки. Хочет проследить, чтобы я не наделала глупостей и не пыталась убежать. Глупо. Это подземелье, здесь просто некуда бежать.

Джадд

мне неприятен. Его голубые глаза настолько холодные, даже пустые. Взгляд пронизывает насквозь. Хоть он и является помощником Боггса, но лишь один его вид внушает животный страх. Это не простой страх, скорее инстинкт. От такого противника я не смогу отбиться.

– Я не знаю что делать с твоей кожей, Китнисс! – Флавий устало опускается на диван и начинает рыться в небольшом чемоданчике. Он кидает на пол маленькие разноцветные тюбики и что-то ворчит себе под нос.

Октавия пытается справиться с колтунами в моих волосах.

– Не то, все не то, - громко возмущается Флавий. – Бледная сухая кожа, что может быть хуже.

Я бросаю взгляд на свое отражение в большом зеркале. Мертвенно-бледная кожа, под глазами залегли глубокие тени. Но мой внешний вид сейчас меня не особо волнует.

Я потираю запястья, кожу обжигает холодный металл наручников.

– Вот, посмотри здесь, - Вения передает Флавию серебристую коробку.

– То, что нужно! – он победно вскрикивает и подлетает ко мне. Открутив крышечку белого тюбика, он выдавливает на руку крем и начинает наносить на мое лицо, шею, руки.

Этот процесс занимает не меньше тридцати минут. Флавий все время отходит в сторону, чтобы полюбоваться результатом.

Отчасти я наслаждаюсь этим моментом. Я не в камере. Рядом знакомые лица, мои щебечущие пташки. Я всматриваюсь в их лица. Они выглядят беззаботными с первого взгляда. Но все-таки я вижу, что они встревожены, обеспокоены, даже немного напуганы. Моя команда переживает за меня.

Когда они заканчивают, я снова смотрю в зеркало. Дар речи пропадает. Словно, не было холодной камеры, жесткой кушетки и газа. Моя кожа светится здоровьем. Глаза чем-то закапали и теперь они блестят. На щеках румянец. Легкий макияж завершает образ.

Я тянусь к кармашку, где должна быть капсула с морником. Он пуст. Вряд ли в этот раз мне дадут ее. Мало ли, покончу с собой.

Поворачиваюсь к своей команде и выдавливаю из себя благодарную улыбку. Кто знает, может я вижу их в последний раз.

Постукивая пяткой по полу, я оглядываю пустой планолет. Джадд приковал меня к металлической перекладине на подлокотнике и ушел в кабину пилота.

Я безрезультатно дергаю рукой, будто могу сорвать наручники. Прикрываю глаза, откидываясь на спинку. С замиранием сердца жду, когда появятся остальные.

Проходит не меньше сорока минут, прежде чем я слышу приближающиеся шаги. Судя по звуку, два человека. Поднимаются по трапу.

Я выпрямляюсь. Сердце начинает биться быстрее.

Я удивлена и разочарована, когда вижу Джоанну в сопровождении молодого солдата. Он сажает ее в противоположном конце планолета. Я замечаю, что на ней нет наручников, да и выглядит она неплохо. Возможно, над ней тоже поработала моя команда.

– Тебя освободили? – спрашиваю я.

– Что-то не заметно, - хмыкает Джоанна, недовольно поглядывая на солдата.