Незапертые чувства

Muza_90

Голову сковывает, я уже не чувствую ног и рук. По телу начинает разливаться боль. Опомнившись, откры­ваю кран с го­рячей во­дой, убав­ляя по­ток хо­лод­ной. По коже бегут мурашки от этого контраста.

Из душа я вылезаю, словно заново родившаяся. Тело приятно покалывает.

Я не успеваю одеться, как в дверь раздается громкий стук. Быстро натягиваю брюки и футболку. Стук повторяется снова.

Я подхожу к двери и открываю ее. Накатывает чувство дежа вю. На пороге стоит Гейл.

Хочется прогнать, захлопнуть дверь перед его

носом, но я отхожу в сторону, пропуская друга в отсек.

P.S.: Желаю всем веселых праздников!! И с наступающим Рождеством вас!!

P.S. №2: “Пропо” - не является ошибкой. Привожу в пример фрагмент книги:

“– В наши планы входит напасть во время эфира, – говорит Плутарх. – Показать сериал из того, что мы называем «пропо» – это аббревиатура от «пропагандистские ролики», – с твоим участием, всему населению Панема.”

========== Глава 22 ==========

Вторая часть главы родилась под вдохновением песней Florence and The Machine – Seven Devils.

– Давай только без нотаций, ладно? – я прохожу в свою комнату и встаю, опираясь спиной на шкаф.

– Я не планировал, - отвечает Гейл.

– Зачем же тогда пришел? – я удивленно приподнимаю бровь.

Гейл садится на мою постель и похлопывает по пледу рядом с собой. Я не двигаюсь с места.

– Где Прим? – спрашивает он.

– В больнице вместе с мамой, - начинаю постукивать пяткой по полу.

Я не нервничаю, просто не люблю, когда люди тянут с разговором.

– Китнисс, я понимаю, ты разозлилась, - говорит Гейл. – Но многие слышали твои последние слова. И там были не только твои друзья. Некоторых наказывают и за менее серьезные поступки.

Последние слова он произносит очень тихо.

– Джоанна в тюрьме, ведь так? – я скрещиваю руки на груди.

Гейл кивает.

– И ты молчал.

– Я получил приказ арестовать ее, как только мы прилетели.

– Ты сказал, что отвел ее в отсек! Зачем ты наврал? – я повышаю голос.

– Джоанна чуть не напала на Крессиду.

– Чуть не напала, - со злостью усмехаюсь я. – Да хоть бы даже глотку ей перерезала!

– Ты переживаешь за Джоанну Мейсон. С каких пор?
– возмущается Гейл. – Тебе нужно сейчас думать о себе.

– Я всегда думаю только о себе, Гейл.

– Это не так, - вздыхает Гейл. – Серьезно, Кискисс? Свадьба? Зачем тебе это нужно?

Я ничего не отвечаю. Подхожу к окну и убираю ставни. Распахиваю створки, впуская в комнату свежий вечерний воздух. Я не успела как следует подсушить волосы полотенцем, футболка на спине стала мокрой. Кожу головы неприятно холодит, легкая дрожь пробегает по телу.

– Ты простудишься, Китнисс.

– Я скоро умру, Гейл, - я обхватываю себя руками.

– И поэтому ты решила кинуться в омут с головой? – спрашивает он.

Я поворачиваюсь к нему.

– Ты обещал не читать нотации.

– Я говорю с тобой, как друг.

– Не похоже. Ты злишься, хоть и пытаешься не показывать этого.

– Ладно,

я злюсь. Я обещал тебе, что постараюсь привыкнуть к вашим отношениям. Но я не ожидал, что ты…

– Что я захочу выйти за него замуж? – перебиваю я.

– Все должно было быть не так, - Гейл встает и медленно подходит ко мне.

– Гейл, - я покачиваю головой. – Мы уже проходили все это.

Он берет меня за руку и переплетает наши пальцы. Мне становится не по себе от того, что я снова причиню ему боль.

– Знаешь, я недавно представляла отца, - тихо произношу я, глядя на наши руки. – Представляла, будто он жив и вся моя семья в сборе.

– Кискисс… - Гейл касается моей щеки.

– А еще я представляла детей, - продолжаю я. – Наших с Питом детей. Девочку и мальчика.

– Ты никогда не хотела иметь детей, - хриплым голосом говорит Гейл.

– Если война кончится и мы выживем, я рожу ему ребенка.

Поднимаю глаза и встречаю взгляд, полный боли. Речь о детях открыла новую рану в его сердце. Я не хочу, чтобы Гейлу было так больно. Но иначе он не поймет.

Мне хотелось бы стереть все его воспоминания обо мне, если от этого ему стало бы легче.

– Ты изменилась, Кискисс, - он обхватывает мою голову двумя руками.

Слеза срывается с ресниц и медленно скатывается по щеке.

– Прошу, Гейл, - шепчу я и кладу руки на его запястья. – Отпусти меня.

Я не в прямом смысле прошу отпустить меня. Он должен смириться с тем, что я уже не та Кискисс, охотница из нашего леса.

Гейл кивает, но не отпускает меня. Он медленно наклоняется ко мне и касается моих губ своими. Я ощущаю солоноватый привкус. Поцелуй полон боли и отчаяния. Эти чувства накрывают меня с головой.

Гейл отстраняется и я вижу влажную дорожку на его щеке.

– В последний раз, - шепчет он и отпускает меня.

Я стою в странном оцепенении. Не могу пошевелиться. В ушах стоит звон.

Слышу, как хлопнула дверь. Гейл ушел.

Это был наш последний, прощальный поцелуй. Он отпускает меня.

Подушка почти насквозь пропитана слезами. Мой плач беззвучен. Я просто лежу на боку, глядя на серую стену, а соленая влага продолжает жечь глаза.

Я не знаю причины. Слезы заливают нашу прежнюю дружбу с Гейлом, несостоявшуюся свадьбу с Питом. Сейчас все чувства сливаются в единый плач. Боль, рухнувшие надежды, отчаяние и страх. Все то, чего в моей жизни всегда хватает.

Сегодня я не пошла на ужин. При мысли о еде меня начинает тошнить. Мне не хочется двигаться. Затекшее тело тяжестью приковывает меня к жесткой койке.

Понимаю, что мне нужно встать и умыться. Улыбнуться себе в зеркало и продолжать жить дальше.

Я знаю, что не перестану бороться с упрямством Гейла. Буду общаться с ним, как раньше и ни за что не потеряю его.

Пит всегда рядом. Мы будем проводить вместе каждую ночь. Возможно, однажды он сдастся и между нами случится что-то неправильное.