Незаурядная Маша Иванова
Шрифт:
– Да что Вы! Выйдет обязательно! Она же прекрасна! – не в силах оторвать взгляда от «стены мужского плача» пролепетал Корольков и болезненно закусил губу.
Папа хитро улыбнулся, а Маша вышла из комнаты, всем своим видом подтверждая последнюю фразу Димки.
– Ну, идем?
– Идем.
– Хорошо вам повеселиться! – помахал рукой Анатолий Борисович.
– Спасибо тебе, папочка, – сквозь зубы процедила Маша.
– Прикольный у тебя папа! – прокомментировал Дима, придерживая тяжелую дверь подъезда.
– Уж куда прикольней!
– Мам, что лучше – рубашка с жилеткой или майка с пиджаком? – чтобы посоветоваться с мамой по поводу того, что надеть на Последний звонок, Димке пришлось встать в пять утра – мама как раз в это время еще не спит.
– А рубашка с пиджаком не получается?
– Получается. У престарелых…
– Ну, тогда рубашка с жилеткой. Ты для этого на два часа раньше встал – со мной посоветоваться по поводу одежды и сделать по-своему?
– Да. Вообще-то не совсем. Я еще хотел посоветоваться по поводу Маши.
– Давай, постараюсь дать совет не как у престарелых.
– Понимаешь, Маша нравится не только мне. Еще Ване Богданову и Вале Арбузову.
– Ничего себе конкуренция, – позавидовала мама Машиной популярности.
– Мы с Богдановым договорились – ведем открытую борьбу, а там уж как получится.
– Молодцы! Настоящие мужчины!
– Но с Арбузовым-то мы не договорились! А он ей песни поет собственного сочинения, и вообще ходит с таким видом, что еще немножко – и Машка точно будет с ним!
– Тоже молодец, борется парень!
– Мам! – Дима напомнил, на чьей она стороне.
– Но ты же все равно самый лучший! – спохватилась мама.
– Мам, объективно: у меня нет шансов?
– А что делаете для Маши вы с Ваней?
– Ваня водил ее в кино. А я – в зоопарк.
– И?
– Не знаю… Сходили, посмотрели на зверей. Многие очень неприятно пахли.
– Сынок, меня интересует не как звери пахли, а как ты за девушкой ухаживал.
– Купил ей леденец на палочке, один раз подсадил, чтоб она повыше залезла – было много народа, а ей очень мишек белых посмотреть хотелось.
– Как подсадил?
– Ну как, приподнял, а она залезла на бордюр…
– Вот уж не думала, что это скажу! Сынок, надо же было на плечи себе сажать, а не на бордюр! Мальчик мой, прикосновение – первый шаг к успеху!
– А потом я поступил еще хуже! Я ее вообще потерял.
– Как?
– Она пошла к вольеру посмотреть птиц, а я отвлекся на детей, которые жирафа кормили. Там на клетке огромными буквами написано «Зверей не кормить», а они ему булку совали! Вот я и начал им объяснять, что этого делать нельзя, одного даже пришлось за ухо потаскать немножко, чтоб понял. В общем, пока туда-сюда, Маша ушла к птицам, а потом еще куда-то. В общем, я ее уже в зоопарке не встретил и домой не проводил…
– Ни в коем случае! Мы сейчас разработаем план, который сегодня же исполним. Я тебе помогу. И ты сделаешь их всех – и Богданова, и Арбузова, и кого бы то ни было еще в ее, как я понимаю, не коротком списке поклонников!
– Угу… – грустно отозвался Димка, почему-то сразу вспомнив исписанную любовными признаниями стенку возле Машиной двери.
XIV
– Садись! – командует Люська так, что Никита громко сглатывает и тихо садится на дизайнерский стул возле большого стола в Люськиной гостиной. – Машка, выходи!
– Люсь, я тут. Ты только не нервничай, – Маша выплывает из-за угла кухни. Яркое красное платье напоминает Никите о его кровоточащем и нервно пульсирующем сердце.
– Как ты уже понял, я все знаю! – Люська мечет из глаз в Никиту снопы ярких жестоких искр.
– Люсь, ничего не было! Честно! – начинает Никита. – А жаль… – опрометчиво вздыхает он.
– Жаль? – Люськин голос больше похож на писк.
– Люсь, подожди, ты же знаешь – это ему сейчас жаль! А скоро будет все равно, – пытается Маша охладить пыл подруги.
– Что значит скоро? Что значит все равно? – Никита ерзает на стуле, почему-то вспоминая раскаленный мангал на даче Люськиных родителей.
– Но сначала немного самоанализа, – игнорирует Маша вопросы Никиты. – Скажи, Никита, что ты чувствовал к Люсе до того, как она познакомила тебя со мной? Какие у вас были отношения?
Никита поворачивается к Люсе всем своим видом требуя поддержки и разъяснения этой нелепой ситуации и странных вопросов. Но Люся сейчас не выглядит женщиной, готовой кому-либо помогать.
– Ну, нормальные были отношения, – начинает Никита.
– Стоп-стоп! – прерывает его Маша. – Слово «нормальный» запрещено. Вспоминай хорошо, полноценно, в красках. Нам нужна полная достоверная картина твоих чувств по отношению к Люсе.
– Хм… Когда мы познакомились, а точнее еще утром того дня, я почему-то почувствовал, что сегодня встречу необыкновенного человека, и эта встреча перевернет мою жизнь. Так и получилось.
Я увидел ее вечером на какой-то очередной бизнес-премии, она стояла в фойе концертного зала с бокалом шампанского. У меня сразу возникло ощущение, что по телу бегут маленькие шустрые пузырьки, такие же, как в ее бокале. Мы заговорили легко, как будто были давно знакомы и изначально назначили здесь встречу друг другу. Потом мы вместе сидели в зале, ее длинный легкий шарф сполз на мое кресло и щекотал мне локоть, но я его не убирал. Премия была очень скучной, поэтому мы договорились придумывать, на какое животное похож каждый, выходящий на сцену. Помню, как она назвала кого-то опоссумом, и я согласился, чтобы не показаться невеждой, а потом всю дорогу домой пытался вспомнить, как же этот опоссум выглядит!