Незавершенное дело Элизабет Д.
Шрифт:
Кейт перечитала последнее предложение. Элизабет так ничего ему и не сказала.
…Я так и не смогла найти слова, чтобы рассказать, что с ней случилось; не могу даже представить, что говорю это вслух. Когда едешь впереди кого-то, кому нет еще и восьми, то что бы ни произошло у тебя за спиной, вина все равно твоя. Тем более если ты был беспечен. И особенно непростительно, если ты пытался оторваться, потому что тебе не нравилось, что за тобой кто-то тянется, ты не чувствовал ответственности за кого-то другого. Разве можно такому доверить детей?
Воскресенье, 20 марта 1994 года
Уезжаем завтра. Даже не думала, что мне будет здесь так хорошо. У большой семьи собственная
Прошлым вечером, когда мы с Заком мыли посуду, у нас случился странный разговор. Он спокойнее братьев, и, мне кажется, ему тоже хочется порой отступить в тень. Зак расспрашивал, как я познакомилась с Дейвом, давно ли мы с ним, и когда я ответила, что уже полтора года, он сказал: «Это хорошо». Он так странно это сказал. Не так, что, мол, «да, это замечательно», но так, что, мол, «это хорошо для него».
Я не знала, как реагировать, и мы с минуту молчали. Потом решила спросить о детях, но он опередил: «Хорошо, что вы, ребята, вместе. Таким счастливым я Дейва давно не видел».
Мне показалось, что он не против поговорить о Дени, и я поинтересовалась, какими они были в юности. Зак сказал, что они были как близнецы и что Дени после колледжа ездила с братом по мини-турнирам. А потом добавил что-то странное – мол, «он рад, что Дейв не бросает гольф». Помолчал и снова заговорил. Мол, «в какой-то момент начало казаться, что Дейв вообще не может ни за что зацепиться, что ему нужен хороший толчок». Нет, это никакие не придирки, но после смерти сестры Дейв как будто вообще перестал что-либо ценить, и теперь он, Зак, рад, что это не так.
Наверно, это несправедливо, но я невольно вспомнила Берту.
После возвращения в Нью-Йорк они несколько месяцев жили счастливо и безмятежно. Иногда Элизабет сопровождала Дейва в его поездках, а те выходные, когда он никуда не уезжал, они проводили вместе.
Как-то раз, после стандартного обследования у гинеколога, ей позвонили на работу.
Пятница, 10 июня 1994 года
Результаты моего ежегодного осмотра не самые хорошие. Больные клетки. Дисплазия шейки матки. Доктор сказал, что мне нужно прийти в понедельник, и мы обсудим варианты лечения, хотя оно может и не понадобиться. Иногда это проходит само собой.
Я позвонила Дейву и застала его дома – он уже вернулся с «Бьюик-классик», хотя турнир шел только третий день. Он прошел квалификацию и собирался на обед с друзьями. Наверно, мне бы следовало подождать, пока он вернется, но меня трясло от беспокойства, и я не хотела держать все в себе. Он умеет успокоить, разложить все по полочкам, указать на положительные стороны. Но когда я рассказала о своей беде, он не произнес ни слова.
Я попыталась объяснить, что все не так уж плохо, что это излечимо, что иногда можно обойтись даже без операции, и оно проходит само, что это вообще пустяки. Но он все молчал, а потом пробормотал какие-то невнятные утешения и сказал, что позвонит позже. Было три часа, и с тех пор от него – ничего.
Воскресенье, 12 июня 1994 года
Он так до сих пор и не позвонил. Как ни стараюсь, никакой извинительной причины не нахожу.
Глава 15
Три сорта салата-латука, два вида помидоров. Цукини, огурцы, травы. Хозяева бунгало завели огород в боковом дворике и одним из условий сдачи дома в аренду поставили его поливку и прополку. Кейт никогда не считала себя огородницей, но, к своему удивлению, обнаружила, что работа ей по душе. Зная, что ко времени созревания помидоров ее на острове уже не будет, она тем не менее с удовольствием наблюдала за крохотными плодами на ветках «свит 100»: как раскрываются бутоны, как растут и тяжелеют томаты, как склоняются под
Кейт занималась подрезкой, когда в соседнем дворе появились Джеймс и Пайпер. Обычно миссис Каллум угощала их чем-нибудь вкусненьким. В Нью-Йорке, до знакомства с Крисом, Кейт жила в крохотной квартирке на Западной 42-й улице. Друзья завидовали ей – не столько из-за низкой квартплаты, и даже не из-за возможности в полной мере пользоваться оснащенной всем необходимым кухней, что было неслыханной роскошью в доме без лифта, а прежде всего из-за наличия пожарной лестницы. Места на крохотной лестничной площадке хватало и для складного стула (попить кофе), и для трех подвешенных к ржавым железным перилам ящиков, в которых она выращивала месклан и травы. Все, что ни вырастало там, уходило в салат.
Элизабет была куда лучшей огородницей, свидетельства чему имелись в изобилии в ее кухне: цветы на столе, пучки базилика над окном и не только. Все это было частью ее домашнего обустройства и давалось ей легко и естественно.
За одним сорняком – другой. У Элизабет дела шли не столь успешно. Кейт не знала, что у нее дисплазия шейки матки. Когда-то такая же беда случилась с сестрой Кейт, Рейчел. Она помнила те тревожные дни, пока результаты тестов не показали, что угрозы рака нет; помнила разговоры по телефону и свои попытки настроить сестру на позитивный тон. Насколько далеко дисплазия зашла у Элизабет? Как выкрутился из положения Дейв? Кейт сердито рванула очередной сорняк, прихватив заодно и оказавшийся рядом пучок латука.
Из дворика миссис Каллум долетел восторженный визг Пайпер. Кейт выпрямилась и, заслонившись от солнца перепачканной ладонью, обернулась на крик. Оба ее отпрыска вместе с миссис Каллум, опустившись на корточки, внимательно рассматривали что-то под кустом.
– Можешь потрогать, милая, но только осторожно, – сказала соседка. – Они еще совсем маленькие.
– Посмотри, у них еще и уши не выросли, – заметил Джеймс.
Кейт прошла через лужайку, говоря себе, что ею движет исключительно любопытство. Но в висках уже колотился тяжелый ритм пульса.
– Какие носики крохотные. И хвостики… такие мягонькие, – выдохнула Пайпер и только тогда увидела мать. – Мам! Посмотри на кроличков!
Подойдя ближе, Кейт увидела гнездышко с пятью или шестью крольчатами, бока которых трепетали в торопливом мелком дыхании. Пайпер и Джеймс осторожно водили одним пальцем по мягким серым спинкам. Кейт тут же вспомнила про туляремию.
– Боюсь, ребятки, это не самая лучшая мысль, – услышала она свой спокойный и ровный, будто говорил кто-то другой, голос. – Когда их мама вернется и почует человеческий запах, она очень расстроится.
Дети неохотно убрали руки.
– Они такие милые, – вздохнула Пайпер. – Вот бы нам одного.
– Светик мой, кролики – не домашние питомцы, они – дикие животные. – Да еще, может быть, и больные, их дом здесь.
– Лучше бы их дом был в наших кустах, – сказал Джеймс.
– Можете приходить сюда в любое время, когда только захотите. Приходите, смотрите. – Соседка выпрямилась и повернулась к Кейт. – У нас здесь всегда много кроликов. Знают, наверно, как найти тихое местечко.
Кейт вымученно улыбнулась. Дети как зачарованные наблюдали за новорожденными крольчатами. Они бывали в детском зоопарке. Бывали в цирке. Видя, как они радуются, Кейт тоже улыбалась, как и любая мать, у которой нет воспаления под правым ухом.
– Нам надо завести домашнего питомца, – сказала Пайпер. – Кролика. Или котенка.
– Или хомячка, – добавил Джеймс. – У Роберта из нашего класса дома два хомячка. Они грызут коробки и держат еду за щекой.
– Может быть, – туманно пообещала Кейт. – Когда-нибудь. После лета. – Поглаживая дочь по голове, она осторожно развернула ее от кустов и направила к дому. – А вы рассказали миссис Каллум, как хорошо сыграли вчера в мини-гольф? Как попали мячами в одну лунку?
– О, это, наверно, нелегко. Поздравляю. – Миссис Каллум улыбнулась. Ей, конечно, хотелось, чтобы дети остались. – Не знаю, может, уже поздно для полдника, но у меня есть свежее печенье. А там, смотришь, и крольчата проснутся.