Независимый отряд

Стирлинг Стивен Майкл

Бартер сидел за карточным столом, буквально гудя от нервной энергии. Он оглядел своих коллег-игроков, которые взглянули на него в ответ точно целый аквариум с акулами, причем через очень долгое время того, как в этом аквариуме была кормежка.

Компания подобралась самая разношерстная: офицеры, несколько старшин, несколько матросов. Но у всех у них на столе были фишки, так что царила там фамильярная непринужденность.

– Значит, так, – начал Падди. – Вы здесь новенький, а потому на первом кону мы вам сдавать позволим. –

Он глотнул выпивки и наградил лингвиста зубастой улыбкой. – Такая у нас традиция. Как гласит поговорка, «в дерьме все одного ранга». А места грязнее, чем здесь, на славном корабле под названием «Непобедимый», пожалуй, не сыщешь.

Все остальные прыснули. Бартер послушно развел руками.

– Да, конечно, – кивнул он и одарил всех нервной улыбкой. – Значит, картишки, – сказал профессор и потянулся к колоде, которую выложил из кармана Падди.

Лингвист вытряхнул колоду из пачки, и его руки буквально заплясали. Карты стали длинными веерами стремительно перетекать взад-вперед. Редер такое только в голофильмах видел. А затем слабонервный, легковозбудимый, суперинтеллигентный профессор приступил к четкому перечислению правил, и все до единого за столом внезапно поняли, что у этой овечки оказались волчьи зубы.

– Отличная получилась игра, – сказал Бартер Редеру, пока они шли по коридору к офицерским каютам.

Лингвист шуршал пачкой кредитных карточек с той же энергичной виртуозностью, какая у него нашлась для карт.

Редер сподобился на мучительно-вежливую улыбку и кивнул.

– Когда я учился в университете, мне довелось крупье в игровом зале поработать, – признался Бартер. – Обожаю покер. Одно время даже я собирался им профессионально заняться. – Он похлопал Редера по плечу. – Джеймс Скотт предложил меня подучить, быть моим тренером, пока я немного опыта не поднаберусь.

Глаза у Редера полезли на лоб. О Джеймсе Скотте по прозвищу Скотина слышал даже он. «Что ж, – подумал Питер, – теперь понятно, почему меня так капитально обставили. Черт побери, этот парень сумел на самого Джеймса Скотта впечатление произвести! У нас не было ни единого шанса».

– Да, знаете ли, мы все тут немного подучились после того, как сегодня вечером с вами поиграли, – заверил он профессора. – И я надеюсь, вам это тоже помогло.

Бартер остановился.

– Да. Да, помогло. Спасибо, коммандер. – Он вдруг показался смущенным. – Порой меня прихватывает, и я просто ломаюсь, – добавил лингвист, разводя руками и нервно посмеиваясь. – Пожалуй, надо бы мне поменьше с сикарахами общаться.

– Они не сикарахи, – твердо сказал Редер.

Бартер опустил глаза и замахал руками, словно стараясь стереть только что сказанное.

– Знаю, знаю. Я не хотел их унижать. Я просто хотел сделать все это более терпимым.

– Они не сикарахи, – повторил Редер и жестко взглянул на лингвиста. – Они… не… сикарахи. Они не пауки. Они

представляют собой разумный вид – первый, какой нам случилось встретить во Вселенной. И теперь вам придется убедить себя в том, что они никакие не сикарахи.

Бартер не мог встретиться взглядом с коммандером. Подняв руки ладонями наружу, он стал подталкивать их к груди Редера, словно бы его успокаивая.

– Я знаю, вы правы. Но они похожи…

– Быть может, вы смогли бы представить себе, что они скорее похожи на омаров? – предложил Питер. – В перспективе это могло бы вам помочь.

– Нет, я не ем омаров. Омары – просто большие сикарахи.

– Омары не сикарахи, – возразил Редер и пошел дальше. –Я омаров отлично ем. – Он сделал еще несколько шагов. – Они не сикарахи.

Бартер опять зашуршал своими кредитными карточками.

– На самом деле они сикарахи, – пробурчал он, шагая бок о бок с коммандером.

«Мне вовсе не требовалось об этом знать, – подумал Питер. – И вообще. Голдберг мне должен за многое ответить».

Просмотрев предложенный доктором Голдбергом учебный фильм по ознакомлению повиан с человеческой расой, Питер какое-то время сидел молча, погруженный в глубокие раздумья.

– Вам не понравилось, – заключил Голдберг.

– Нет-нет, – возразил Редер, выпрямляясь в кресле. – Вовсе нет. Мне даже думается, что вы здесь проявили немалый талант. Возможно, после войны вам следует фильмами заняться, – с улыбкой предположил он.

– Однако… – сказал доктор, после чего сложил ладони чашечкой и пошевелил пальцами, изображая жест типа «валяй, излагай».

– Знаете, – вдруг вмешался Бартер, – возможно, этому фильму следовало быть более технически-медицинским и менее… ну, что там у нас сегодня в меню.

Голдберг хмуро на него глянул.

– Думаю, нам следует ясно дать повианам понять, что мы всеядны, – сказал он. – Вряд ли они этому удивятся.

Питер, однако, кивал.

– Мне кажется, доктор, что мистер Бартер верно уловил смысл. Весь материал о еде можно будет изложить в последующих сериях. А здесь дать простое введение о нашем виде в целом. Кроме того, мы готовим нашу пищу, а повиане… не готовят, – сказал он и поморщился. – Вполне возможно, что наш способ употребления пищи покажется им таким же отвратительным, как нам – их способ.

Голдберг явно задумался. Наконец он кивнул.

– Да, они запросто могут пожирателями падали нас посчитать… – Он ухмыльнулся. – Лично я чертовски твердо уверен, что сидеть за одним обеденным столом с настоящим падальщиком мне бы не захотелось.

– И поменьше картинок других земных форм жизни, – предложил Бартер. Вид у него был отчужденной, словно большей части разговора он просто не слышал. – Прямо сейчас это выглядит так, словно вы им говорите: «Вот Земля. Столько съедобных тварей вы никогда в жизни не видели».