Нежданная любовь
Шрифт:
С упавшим сердцем Венеция приступила к успокоению их оскорбленных чувств.
С одной из возмущенной троицы ей удалось достичь некоторого успеха: у няни после известия, что леди Лэнион уже ждет ребенка, появился такой фанатичный блеск в глазах, что стало ясно: это обстоятельство примиряет ее с Шарлоттой. Няня была готова многое вытерпеть ради наследника, над которым намеревалась приобрести полный контроль. Миссис Гернард, предвидя, что счастливое событие вновь вознесет няню на ее временно пустующий трон, зловеще предупредила о своих преклонных годах и невозможности приспосабливаться к новой обстановке, а Риббл, не рискуя высказываться
По возможности умиротворив слуг, Венеция приготовилась к более трудной задаче: уговорить Обри отнестись по крайней мере вежливо к своей невестке и ее матери. Он направился в конюшню, не произнеся ни единого слова, и Венеция сочла благоразумным воздержаться от попыток его остановить. Она догадывалась, что Обри, очевидно, прошел в дом через садовую дверь, и пошла искать его в библиотеке. Проходя по широкому коридору, ведущему туда из переднего холла, она думала, подавляющее присутствие миссис Скорриер способно превратить Обри в упрямого затворника, каким был его отец. Как и полагала Венеция, Обри был в библиотеке. Очевидно, он нетерпеливо ожидал ее появления, ибо, прежде чем она закрыла дверь в переднюю, осведомился:
— Как ты с ними обошлась? Ты веришь этой истории? Лично я нет! Даже Конуэй не мог бы сыграть с нами подобную шутку!
— Я тоже так подумала, — призналась Венеция. — Но тем не менее это, безусловно, правда. Не знаю, что нам теперь делать!
— Не знаешь? Так я скажу тебе! Мы приобретем дом для нас с тобой — как ты и планировала поступить в подобном случае.
— Да, конечно, дорогой, но мы не можем сделать это сразу. Пока не вернется Конуэй, я отвечаю за Андершо.
— А в случае твоего отсутствия — Митчетт! — быстро сказал Обри. — Конуэй уполномочил вас обоих действовать от его имени. Я помню, как он приезжал сюда обсудить с тобой условия доверенности, прежде чем отослать ее на подпись Конуэю!
— Да, но это потому, что он куда лучше, чем я, может позаботиться о капиталовложениях и, конечно, о юридических проблемах, которые могут возникнуть. Митчетт не обязан брать на себя повседневные дела, касающиеся поместья. Кроме того, Обри, мы не можем оставить Андершо, как только сюда прибыла жена Конуэя! Это было бы нелюбезно и неприлично.
— Так же нелюбезно и неприлично, как навязывать ее нам без единого слова предупреждения.
— Не думаю, что это ее вина. Бедняжка так смущена, что разговаривает только шепотом! К тому же она кажется приятной и скромной девушкой, так что думаю, мы скоро с ней подружимся.
— Вот как? А в ее мамашу влюбимся до безумия, верно?
Венеция рассмеялась:
— Я — нет! Она очень неприятная женщина и уже успела разозлить слуг, да и меня тоже! Но я не хочу быть с ней невежливой и прошу тебя этого не делать!
Обри посмотрел на нее прищурившись, но ничего не сказал. Самое большее, что она могла из него вытянуть, это обещание, что он не будет груб. с миссис Скорриер, если та его не спровоцирует. Но так как Обри в зависимости от настроения мог счесть провокацией все, что угодно, Венеция испытывала серьезные опасения, ведя брата в гостиную для официального представления.
Она застала обеих леди обсуждающими чай и миндальное печенье. Миссис Скорриер приветствовала Венецию любезной улыбкой.
— Какой чудесный чай, дорогая мисс Лэнион! — воскликнула она. — Нужно
Увидев Обри, миссис Скорриер одарила улыбкой и его. Он чопорно поклонился, пожал ей руку и повернулся к Шарлотте:
— Рад с вами познакомиться. Как же вы оставили моего брата? Он скоро последует за вами?
— Не знаю… Надеюсь, что да… Я не хотела оставлять его, но мама решила…
— Мама решила, что ее дочери будет куда лучше вдали от Камбре! — прервала Шарлотту миссис Скорриер со смехом, уже начинавшим раздражать Венецию. — Ваш брат, безусловно, будет дома к концу года, так как герцог намерен приступить к выводу войск в начале будущего месяца. Я как раз говорила Шарлотте, мисс Лэнион, как очаровательна эта комната! Нужны только новые шторы, чтобы сделать ее такой же элегантной, как те гостиные, в которых мне доводилось бывать!
Венеция была слегка обескуражена этим заявлением, но, надеясь, что, если ей удастся вовлечь миссис Скорриер в беседу, Обри и Шарлотта смогут познакомиться, села рядом с ней на диван.
Миссис Скорриер охотно поддержала разговор и вскоре продемонстрировала умение действовать одновременно на нескольких фронтах. Когда обращались к Шарлотте, она отвечала вместо нее, а стоило ее дочери что-нибудь сказать, как она тут же ее поправляла. Манеры миссис Скорриер были доброжелательными, и она почти постоянно улыбалась, но Венеция вскоре убедилась, что женщина относится к ней враждебно и подозрительно. Миссис Скорриер расточала ей комплименты, умудряясь при этом говорить пренебрежительно, и Венеция, никогда еще не сталкивавшаяся с подобными людьми, была озадачена ее поведением. Казалось, миссис Скорриер твердо решила видеть в золовке своей дочери врага, которого нужно победить. Говоря об изменениях, которые Шарлотта, несомненно, произведет в Андершо, и заверяя Венецию, что понимает, как ей будет нелегко передать бразды правления в другие руки, она недвусмысленно давала понять, что готова ревностно отстаивать права Шарлотты.
Когда примерно через час в комнату вошла миссис Гернард, чтобы предложить обеим леди пройти в предназначенные для них спальни, Венеция уже понимала, что с уютом в Андершо покончено раз и навсегда и что ближайшее будущее не обещает ничего, кроме неприятностей и раздоров. В добавление к враждебности миссис Скорриер обладала удручающей склонностью указывать каждому, начиная от Венеции и кончая помощником садовника, наилучший способ выполнения любой задачи, будь то распоряжения прислуге или сохранение герани. Даже кухарке, чьи миндальные печенья удостоились похвалы миссис Скорриер, был дан рецепт их улучшения, и, так как это не выглядело достаточно устрашающим, она пообещала Венеции прислать ей отличного хирурга, который, несомненно, сумеет исцелить хромоту Обри. Венеция не считала ее злой, но хорошо понимала, почему многие (согласно признанию самой миссис Скорриер) относятся к ней недоброжелательно.
Когда миссис Скорриер сообщили, что для Шарлотты приготовили спальню покойной леди Лэнион, она выразила удовлетворение. Венеция улыбнулась Шарлотте и сказала, чтобы она обращалась к ней, если ей что-нибудь понадобится, но миссис Скорриер погрозила пальцем и шутливым топом заметила:
— Нет-нет, мисс Лэнион, умоляю не приучать мою ленивую малышку зависеть от вас! Я говорила ей, что теперь, когда она стала замужней леди и хозяйкой дома, ей нужно научиться самой отдавать распоряжения, а не полагаться в этом на меня или на вас.