Нежданная невеста
Шрифт:
– Мой брат никаких жестких мер принимать не будет.
– Тогда я им так и скажу.
– Нет, лучше не надо. У меня нет прав что-то им обещать.
Краног вышел из конторы и направился к навесу, под которым в наклонном чане промывали руду. Он поговорил с рабочими, а затем обратился к самому молодому из них:
– Ты предпочитаешь работать здесь, а не на ферме?
Рабочий сдвинул на затылок кепку и задумался. Краног огляделся и увидел, что оборудование и пол под навесом покрыты толстым слоем серой пыли. Ему невольно вспомнились поросшие густыми травами склоны
– Да, сэр, – ответил парень. – В основном из-за денег. Но мне нравится работать на машинах, и я, в отличие от некоторых, заниматься сельским хозяйством не намерен. – Он неожиданно усмехнулся и продолжил: – Жена меня за это осуждает. Она хотела бы, чтобы я работал в поле, а не на шахте. У нее новая печь с отличной духовкой, дом содержит в чистоте и меня в грязной одежде в дом не пускает.
Да, люди работают на шахтах лишь из-за высокой зарплаты, по дороге домой размышлял Краног. Наверное, они правы. Но не все рабочие ею довольны. На их сторону встают профсоюзы, которые пытаются заставить владельцев шахт пойти на уступки. И все же есть те, кого интересует горнорудное дело. Теперь у Гетина есть хорошая шахта, и, если правильно на ней работать… Краног вздохнул. И вновь все упирается в Гетина.
Мрачные мысли не покидали его весь день. Он предупредил слуг, что Гетина он будет ждать в библиотеке.
Краног посмотрел в окно и увидел стоявшего на берегу озера мужчину с удочкой. Вид рыбака навеял ему воспоминания о Саре. Он вспомнил то утро, когда она, словно пастушка, из легенды, неожиданно появилась из тумана. В последние дни он Сару почти не видел. На похоронах полковника Лерри она была вместе с его бабушкой и всю церемонию простояла рядом с ней. Затем они сразу же уехали домой. Семья Лерри воспринимала Сару как компаньонку миссис Лерри, а не невесту Гетина, а тот так и не нашел времени даже поговорить с ней.
Итак, брат возвращается! – подумал Краног. Интересно, захочет ли он сразу же сыграть свадьбу? А Сара? Придерживается ли она в отношении шахты того же мнения, что и Гетин? Станет ли она в этом вопросе его союзником или противником?
Наконец, на дороге показался экипаж. Это означало, что томительные ожидания для него закончились, что впереди непростой разговор о судьбе шахты.
– А где наша мачеха? – спросил за чаем Гетин.
– Она с утра уехала к Гвиннам, – ответил Краног. – Но к вечеру должна вернуться. После смерти отца она, похоже, с ними очень сдружилась.
– Ей, должно быть, одиноко. Скучает по нему…
– Да, конечно.
– О том, чтобы она отсюда уехала, не может быть и речи, – сказал Гетин. – По крайней мере до моей свадьбы.
– А как скоро она состоится?
– Ну, не сразу. Ведь шесть месяцев мы должны носить траур.
– И конечно же, Гетин, второй вопрос о шахте. О ней подробно мы можем поговорить и завтра, но о ее судьбе надо решать как можно скорее.
– А я уже все решил.
– И что же?
– Я избавлюсь от нее.
– Продашь?
– Нет, просто закрою. Насовсем.
– Гетин, ты не можешь закрыть шахту, которая приносит неплохой доход. Хотя бы продай ее.
– Она мне ненавистна.
– Нельзя лишать людей работы. Ты можешь сдать шахту в аренду и получать проценты.
– И смотреть, как она, уродуя ландшафт, будет разрастаться вширь? А арендаторы – сплошь аферисты. В общем, рано или поздно шахтеры все равно останутся без работы.
– Не все они аферисты. Я бы мог подсказать тебе, кому продать шахту или сдать ее в аренду.
Гетин поставил чашку с блюдцем на стол и поднялся.
– Пойду переоденусь, – сказал он. – А потом мне еще надо проверить ружья. Завтра утром я еду в горы охотиться.
– Гетин, завтра утром я хотел бы еще раз поговорить о шахте. Ты наследуешь имение, на территории которого, возможно, самые богатые в стране залежи свинцовой руды. Обсудим дела, а потом можешь отправляться на охоту.
– Ты не имеешь права мне диктовать. Имение теперь принадлежит мне, и я с ним что хочу, то и сделаю.
Оставшись один, Краног нервно заходил по комнате. Он не предполагал, что дело примет такой оборот. Столько работы было проделано, и теперь Гетин собирается шахту закрыть. Неужели у него совсем нет творческого воображения? – подумал Краног. А что на все это скажет Сара?
На следующий день Сара сидела с миссис Лерри в гостиной и из платка фиолетового цвета делала рюш для своего нового платья. На коленях у миссис Лерри лежали куски розовой и зеленой шерстяной ткани.
– Из всего этого получится красивое платье, – подняв глаза на Сару, заметила миссис Лерри. – Пусть оно будет розовым. Скажите… – она поднесла к свету розовую ткань, – этот цвет похож на цвет роз, которые я пытаюсь вырастить?
Сара не успела ответить – на пороге появилась Марта Джейн.
– Миссис Джоунс, – объявила горничная.
– Джоунсов много, – сказала миссис Лерри. – Которая из них?
– Ханна Джоунс, мэм.
– Сара, это та, у которой мы были в гостях. Марта Джейн, приведи ее сюда.
– О, мэм, она в гостиную не придет. Я провела ее на кухню. Она принесла вам уэльских пирожков и домашнее варенье.
– Как это мило с ее стороны, – сказала миссис Лерри и аккуратно положила на диван куски ткани. – Ну, Сара, пойдемте на кухню.
Ханна Джоунс сидела за столом, заваленным принесенным ею угощением. На ней было серое фланелевое платье в полоску, шаль и черная с белым краем шляпка.
– Мэм, я пришла по поводу часовни, – улыбнулась она.
Миссис Лерри поблагодарила ее за подарки, а затем сказала:
– Да-да, Марта Джейн кое-что о ней мне говорила. Вы собираетесь ее построить сами и, насколько я поняла, не хотите, чтобы в ваши дела вмешивались остальные.
Ханна пошаркала по полу ногами. Марта Джейн с опаской посмотрела на стоявшую в углу фисгармонию, на которой лежал всегда открытый псалтырь, а затем перевела взгляд на свою хозяйку. Попугай Марты Джейн, сидевший в клетке на приставном столике, пропел первые строчки одного из уэльских псалмов.