Нежеланный рейс
Шрифт:
— Да нет же…
— Вы летаете с несданным зачетом по моей дисциплине. Вас это устраивает, так чего вы сейчас хотите?
Я готова была заплакать. Как он все переиначил! Я же не хотела ничего такого!
…Достался дурацкий вопрос про шпангоуты и стрингеры. Не помню ничего, поэтому лезу за шпаргалкой. Шорох слишком громко разносится под моей партой, привлекает внимание.
Уже через мгновение прихрамывающий мужчина возвышается надо мной, положив ладонь на
Замерев, гипнотизирую взглядом огромную ладонь, отстранено отмечаю красивой формы пальцы, аккуратные, коротко стриженные ногти.
Вторая рука задирает мою юбку, обнажая ногу. На бедре красуется приклеенная шпаргалка. Если он дернет ткань хотя бы еще на сантиметр, то оголит и вторую ногу. И тогда наступит конец света, он увидит включенный диктофон.
Хоть вопрос сначала и возник в моей голове, но я тут же его отмела. В действиях инструктора нет сексуального подтекста. Он просто услышал шум.
Его глаза буравят меня вопросительным взглядом.
— Объяснитесь, Василькова.
— Я-я… — лепечу растерянно, не зная, как оправдаться. Это конец.
Он не поставит мне зачет, и наступит конец моей мечты. Все рассыпается в прах.
— В-Виктор Александрович…
Мужчина ждет ответа, молчит. Нависает надо мной. Но, кажется, его терпение скоро лопнет. Со своего места мне хорошо видно его чуть приоткрытые губы, ровный прямой нос.
И я делаю нечто совершенно безрассудное. Вообще не соображаю что творю, и зачем. Хочу смягчить его? Или удовлетворить любопытство? Проверить теорию девчонок?
Что я хотела этим сказать?!
Не знаю…
Но я сделала это.
С колотящимся в ребрах сердцем, чуть приподнялась на стуле и коснулась его губ своими. Прижалась, касаясь языком. Мужчина сначала замер, а потом, неожиданно для меня, с пылом ответил на мой поцелуй, крепко сжал мои плечи, сдавил в руках.
От невероятных ощущений, вскруживших мне голову, я начала растекаться на стуле, но Виктор Александрович не отпускал мои губы.
Пока не случилось следующее. Его руки, что были на плечах, плавно опустились вниз по моим изгибам. Это должно было случиться. Он провел рукой по бедру и замер. Дотронулся до телефона под тканью. Дурацкий диктофон. Дурацкий вопрос про шпангоуты. Дурацкий день.
Я даже не препятствовала, когда его рука, не дрогнув, задрала подол юбки. Вместе с ним смотрела, как бежит секундомер, отсчитывая время записи… Обреченно смотрела.
— Виктор Александрович! — впиваюсь в холодные глаза с мольбой.
Мне было важно, чтобы он не подумал то, что уже, наверняка, подумал.
— Вы что с этой записью хотите сделать? — отчужденно и глухо спрашивает. Его голос никак не вяжется с той страстью, с которой он ответил на мой поцелуй.
— Ничего. Ничего! Это не то, что вы подумали!
Он
— Я и не думал, что вы на такое способны. Какое разочарование.
— Виктор Александрович! — В моих глазах блестят слезы, все рушится в один миг.
— Идите, Василькова.
— Я прошу вас…
— Уходите! — рявкает инструктор, и я дрожу в испуге и шоке.
Заливаясь слезами, на спотыкающихся ногах выхожу наружу. Меня обступают девчонки, но я их не слышу. Что-то кричат в след, но я бегу изо всех сил. Бегу по коридорам, по старым отбитым тротуарам авиаколледжа, по зеленым газонам…
Прячусь в старом ангаре, среди сушащихся, качающихся на ветру парашютов. Слезы не высыхают даже на солнце. Чувствую себя просто ужасно. Мне жаль себя и свои похороненные мечты. Всего-то нужно было выучить наизусть.
И мне неимоверно стыдно перед НИМ. Все выглядело так однозначно… И незримая ниточка, которую я чувствовала между нами, лопнула и оборвалась. Больше ничего нет.
Вряд ли я когда либо его еще увижу. Он вернется в небо, а я вернусь в привычную скучную жизнь. И мы больше никогда не пересечемся.
— Вы плачете? — удивленным голосом спросил Виктор Александрович.
— Это просто…
— Вам нравится себя жалеть?
— Да нет же! Говорю, я не хотела ни в коем случае вас подставлять!
— Но провоцировали меня на определенные действия под включенный диктофон! — он разозлился.
— Он просто был включен. Я не для этого поцеловала…
— А для чего же?
— Не знаю! — я тоже вдруг разозлилась сама на себя. Вот почему не могу с ним нормально разговаривать?!
— А я догадываюсь. Доносы в нашей компании не ценятся, но иногда имеют место.
— Я не собиралась никуда передавать эту запись… — ошарашенно смотрю на него.
— Да что вы…
— Нет же!
— Лучше гребите и молчите! У вас это лучше получается! Вы выглядите замечательно, когда молчите! — выдает этот невыносимый мужчина.
— Ах, так?! — я вскакиваю в каяке вместе с веслом. Каяк тут же неумолимо раскачивается.
— Вы нас переверне… — командир не успел даже договорить, как я уже это сделала.
Пластиковая лодочка резво переворачивается, вышвыривая нас в воду.
Выныриваем одновременно, отплевываясь и яростно разглядывая друг друга. Рядом торжественно проплывают разобравшиеся, наконец, со своими веслами запоздалые девушки.
**
Спасибо за вашу поддержку, мои дорогие! Книга пишется, и еще раз повторюсь, что бросать не собираюсь, как многие решили. Выкладывать постараюсь как и прежде — через день. В крайнем случае через два. Ну, а если решу писать и выкладывать новую книгу, то тогда составлю график прод на обе книги.