Неженка
Шрифт:
Блядь!
Холод встал и побрёл на кухню. Было раннее утро. Поставил чайник, и набрал круглосуточную доставку цветов. Заказал для неё самое дорогое, что у них там было. Какую-то мега навороченную корзину с сотней роз. Пусть с утра доставят. Она порадуется.
Опять он размякал. Становился сентиментальным идиотом.
Да и хрен с ним.
Он пил кофе, и смотрел, как зажигается день.
А через три дня его ждал сюрприз. Ему переслали обновлённую инфу по сотрудничеству с издательством. С новым руководителем проекта.
Холодов смотрел на развёрнутое письмо на ноуте, и чувствовал, как у него закипает кровь.
Вот сучка! Принципиальная тихоня!
Он и сам не понимал почему, его взбесил поступок Любы. Просто от осознания того, что она им пренебрегла, начинало корёжить и захотелось поставить её на место.
Он сорвался из офиса в обед, и домчался до издательства. Быстро нашёл её кабинет. Путь ему преградила бойкая секретарша.
— Любовь Эдуардовна сейчас занята, у неё посетитель, — затараторила девчонка, Матвей едва её взглядом удостоил, — подождите, пожалуйста, здесь!
Он уселся на предложенное кресло.
— Как вас представить? — спросила она, и Матвей опять выполз из своих тяжёлых мыслей, посмотрел на неё.
— Холодов Матвей Сергеевич, — отчеканил он.
— По какому вопросу?
— По личному, — ответил Матвей, и встал, нетерпеливо прохаживаясь по приемной.
Какого хрена он тут делает? Что он ей скажет?
Но тут дверь кабинета открылась, и на пороге показался какой-то хлыщ, сжимающий руку Любы, и целующий ей пальцы. Он что-то бормотал о благодарности, а Люба пыталась вытянуть руку, но все, же улыбалась ему. Потом он и вовсе наклонился к ней и что-то прошептал на ухо, от чего она покраснела. А Матвей знал, от чего его Неженка краснела.
У него словно пелена на глаза упала. Всё побелело. Жгучая ревность опалила его, так, что он забыл как дышать. Он сжал кулаки, и направился к парочке, с единственным желанием разъебашить морду хлыщу.
— Любовь Эдуардовна, тут к вам… — начала секретарша, и Люба повернула к нему голову, и улыбка сползла с её лица.
— Любовь Эдуардовна, уже видит, кто к ней, — прорычал Матвей, подходя к ним вплотную, и за шиворот оттащил барахтающегося хлыща, отбросив подальше.
— Матвей! — пискнула Люба, и бросилась было к мужику, но он преградил ей дорогу, заслонив собой.
— Люба, — вскочил мужик, — это кто такой?
Матвей медленно развернулся к нему.
— Это моя женщина, — проскрежетал он, — либо свалишь сейчас отсюда, либо я тебе морду разобью!
— Матвей, — снова возмущённо воскликнула Люба, но Матвей пошел на неё словно таран, загоняя её в кабинет.
У входа замаячила секретарша, выспрашивая всё ли в порядке.
— Саша, всё в порядке, — только и успела сказать Люба, когда Матвей захлопнул дверь, и повернул ключ, чтобы никто не лез.
Мужика вообще не было слышно.
—
Матвей медленно надвигался, обжигая холодным взглядом и играя желваками. Он словно шальной не мог остановиться. Увидел её и теперь вообще ничто, и никто не помешают ему. Она упёрлась в стену спиной, и сглотнула. Смотрела как мышь на удава. Матвей навис сверху, и уперся ладонями по бокам от её головы, запирая в ловушку. Сладкий аромат начинал щекотать его ноздри. Она была рядом. Беспокойно взирала на него. Пышная грудь вздымалась, и в расстегнутой на груди блузке, виднелось белое кружево бюстгальтера.
— Кто этот козёл? — выдавил он из себя вопрос. — Он трахает тебя?
— Иди ты… — поперхнулась Люба, и попыталась выбраться из его рук. Матвей перехватил её лицо, и поднял за подбородок.
— Нравиться как он ебёт тебя? Лучше чем я?
Люба прикусила губу, от досады.
— Отвечай! — рыкнул он. — И перестань свою губу блядскую прикусывать, иначе я тебя здесь разложу!
Она поспешно поджала губы.
— Да, мне нравиться, — вздёрнула она подбородок, но взирала всё же с опаской, — он нежен, не то, что ты. Нападаешь, давишь, сжимаешь!
— Сука! — прорычал Матвей прямо ей в губы, и перехватил свежее дыхание. Сжал, как она и сказала, её щёки, так что она вскрикнула, и вожделенно погрузил во влажный рот, язык. Руку положил на горло и сжал, несильно, но чувствительно, терзал её рот. И наслаждался, упивался, поглощал её аромат и вкус. Она обхватила его руку, и заскребла ногтями, и Матвей ослабил хватку, переместил ладонь на затылок, захватив пряди волос и запрокинул ей голову.
— И что ни разу тебя так не целовал? — проскрежетал ей в губы. — Тебе же нравиться пожестче, а Неженка?
Она хватала судорожно воздух.
— Иди ты, — только и смогла выдавить из себя Люба, когда он снова накрыл её губы своим ртом. Он хотел подавить её, наказать за необдуманные слова. И она пыталась сопротивляться, но долго не продержалась, и тогда замерла.
— Что не нравиться? — зарычал Матвей, и скользнул рукой вниз, задрал юбку. — Сейчас проверим!
— Матвей! — Люба попыталась его оттолкнуть, но он прижал её руки к стене поверх её головы, припечатав своей, а другой бесцеремонно залез ей в трусики, погрузив в неё пальцы.
— Да ты течёшь, Неженка, — он задвигал пальцами и Люба выгнулась. Она всхлипнула.
— Отпусти! — простонала она, но звучало это так, словно «Продолжай!», и Матвей продолжал погружать в её лоно пальцы, чувствуя, её жар, влагу.
Она уже не сопротивлялась. Вся подалась ему навстречу, и вибрировала. Он склонился, и вдыхал её неповторимый запах. Член болезненно упёрся каменным стояком в ширинку.
— Что же ты голодная такая? Раз он тебя так великолепно трахает? — прохрипел он, подняв на неё взгляд.