Нежная королева (Хельви — королева Монсальвата)
Шрифт:
— Меня не волнует этот ребенок! — с неожиданным ожесточением заявила королева. — Сдержанность и разум, о которых ты говоришь, вынули из меня душу. Я уже ничего больше не хочу.
— Меня пугает то, что произошло с тобой. — отозвался бывший командор, возвращаясь к Хельви и снова беря ее руку. — Ты устала, я знаю. Но я знаю также и то, на что ты способна в таком состоянии. Скажи, ты ведь сейчас собираешься весь мир смести со своего пути? Не так ли?
Хельви задумчиво кивнула.
— Я ехала сюда, не зная, что встречу тебя. — тихо произнесла она. — У меня и в мыслях не было говорить со
— Ты не замечаешь в этом противоречия? — усмехнулся бывший командор.
— Нет, — королева тряхнула головой. — Были дела и поважнее моих отношений с мужем. Папа снова потребовал отдать ему мальдорских рыцарей. Твоих бывших братьев.
— Об этом ты могла бы мне не напоминать. — вздохнул Монфор. — Я знаю о намерениях Гильдебранта.
— Откуда? — удивилась женщина. — У тебя голубиная почта со святым престолом? — ее губы сложились у ироническую усмешку.
— Ветер из Альбици долетает и сюда. — не разделив ее иронии, ответил отшельник. — И это плохой ветер, Ваше Величество, — бывший командор поморщился, — он пахнет горелой человечиной. Как бы ни были велики грехи ордена, никто из моих покаявшихся рыцарей не заслуживал костра. Ни тогда, десять лет назад, ни сейчас.
— Что ж, — королева слезла с ложа и прошлась по хижине. — Хоть в одном наши взгляды сходятся. Я приняла решение отказать папе и, — она помедлила, как бы не осмеливаясь договорить самое главное, — и вообще порвать со святым престолом, как это сделали беотийцы.
— О твоих решениях я тоже осведомлен, — отозвался Монфор, стоявший у входа в хижину, — и позволь напомнить тебе, что ты принимаешь их за весь Гранар. Лишить свою страну благодати — это, конечно, сильный ход. — в его тоне прозвучала насмешка. — Твой исповедник уже все тебе сказал. Я могу добавить только, — он тяжело вздохнул, — что Гранар называется Домом Святого Духа и не может перестать им быть по прихоти одной королевы.
— Но что же мне делать? — простонала Хельви. — Как вы все любите поучать! Но ведь никто еще не дал совета.
— А за тебя уже и так все сделали. — пожал плечами отшельник. — Сколько ты сюда добиралась? Пять суток при медленной езде. И еще пять будешь возвращаться в столицу. Знаешь сколько всего может измениться за полторы недели?
— Я не понимаю тебя. — с испугом произнесла королева. — Что ты имеешь ввиду?
Неподвижный взгляд отшельника был устремлен в сторону моря.
— Получив твой уклончивый ответ, папа разгневался и выслал альбицийский флот к Мальдору. — спокойно отозвался бывший командор. — В твое отсутствие Деми принял на себя всю ответственность и решил оказать помощь братству. Как ни странно, но король Арвен ответил на его просьбу, и корабли Фомариона вышли в море, чтоб курсировать в Северных водах и в случае необходимости помешать беотийцам напасть на берега Северной Сальвы, пока все силы Гранара стянуты на юг. Сейчас в Мальдогране очень жарко.
Королева с ужасом смотрела на него.
— Но когда ты приедешь в столицу, — продолжал Монфр. — Твои «боевые петухи» вернутся с победой. Альбицийский флот будет разбит. Ты столкнешься с адмиралом Деми у ворот города, и вы вместе проедите праздничной процессией. После этого Ваше величество сможет диктовать Гильдербранту свои условия.
— А…
Отшельник рассмеялся.
— Как и в том, что могу читать твои мысли. — он вдруг напрягся. — А также и в том, что сейчас мимо головы Деми просвистело здоровенное каменное ядро и ударило в…
— Только не в Дерлока! — вскрикнула женщина. — Если он, конечно, там. — смутилась она.
Монфор снова расхохотался.
— Все-таки нельзя было оставлять тебя одну! Ты совершенно запуталась в своих мужчинах. Лорда Босуорта там нет, он собирает войска в горах. А д’Орсини делает тоже самое на равнине. Твои командиры, девочка, совсем обезумили и намереваются двинуть сухопутную армию на Альбици. Ты должна им помешать.
— Но ты же сам говоришь, что я смогу диктовать папе условия? — возмутилась королева. — Зачем же я буду останавливать армию, уже добившуюся победы?
— Для сохранения равновесия в мире. — Исидор опустил руку на голову Хельви и снисходительно потрепал ее по волосам. — Сейчас вы защищаете себя, и далеко не все герцоги и владетельные князья Милагрии готовы подняться против вас вместе с Гильдебрантом. Но как только гранарские воска вступят на земли святого престола, картина изменится. Отразив удар, откажись от мести, — он улыбнулся, — это позволит тебе не порывать с Альбици.
Королева задумалась.
— Не знаю, — протянула она, — может быть ты и прав. Но вряд ли папа благословит гранарскую корону, находясь с ней в состоянии войны.
— А ты заключи с ним мир. — терпеливо продолжал бывший командор. — Что тебе дороже: собственная гордость или спокойствие Гранара? Порвав с Альбици окончательно, ты можешь вызвать в стране религиозную резню. Не все же согласятся с твоим решением.
— Ты не знаешь Гильдебранта! — воскликнула королева. — Разве ты забыл, как упрям и высокомерен этот раб рабов Божьих? Высота святого престола кружит ему голову больше, чем любой мирской трон самому заносчивому монарху!
— Ты это рассказываешь мне? — губы Монфора сложились в саркастическую улыбку. — Мне, которого по приказу папы… — он осекся.
— Прости. — простонала Хельви. — Ведь ты даже не объяснил мне, как спасся.
— Это сейчас неважно. — покачал головой отшельник. — Епископ Сальвский помог мне уже после первого неудачного побега. Бедняга д’Орсини ничего не знал, и продолжает считать себя виноватым в моей смерти. Он побывал здесь во время своего паломничества по святым местам, но не узнал меня. Я благословил его. — губы бывшего командора тронула рассеянная улыбка. — Что ни говори, а семейство д’Орсини всегда отличалось редкой преданностью.
— Но ты… ты, — прошептала королева, стараясь скрыть боль, звучавшую в ее голосе. — Почему ты не вернулся? Почему не дал мне о себе знать?
— Потому что у каждого из нас свой путь, и они перекрестились лишь однажды. — твердо отозвался рыцарь. — Я ослеп и прозрел. Поселился здесь и начал по капле отнимать свою душу у дьявола. Поверь, моя битва была страшной. И ты… — он помедлил, не желая ее обидеть, но все же договорил, — ты могла бы только помешать мне.
На ее лице отразилась такая горькая обида, что Монфор почувствовал это, даже не видя королевы.