Нежная мятежница (др. преревод)
Шрифт:
— Это самый отвратительный поступок, который ты когда-либо совершал, — выпалила она.
— Рад это слышать, — весело отозвался Энтони. — До сих пор я полагал, что самое отвратительное я сделал, когда…
— Заткнись! Замолчи ради Бога, — закричала Рослин, пытаясь проскользнуть мимо него к двери.
Энтони снова взял ее за талию и одним движением перенес на край стоящего у камина шезлонга. Здесь он ее отпустил, но, склонившись, оперся руками таким образом, что она оказалась в плену. В непроизвольном желании отодвинуться от него как можно дальше Рослин сама забралась в шезлонг поглубже.
— Тебе лучше посидеть спокойно, дорогая женушка, иначе я просто привяжу тебя к этому стулу. Ты хорошо поняла?
— Ты не сделаешь это!
— Сделаю. В этом можешь быть абсолютно уверена, радость моя.
Губы Рослин презрительно дернулись, в глазах горела готовность к борьбе. Однако и весь вид замершего над ней в ожидании мужа говорил, что настроен он вполне решительно. Благоразумие подсказало, что на этот раз лучше не противиться ему. Она опустила глаза и забралась с ногами в шезлонг, устраиваясь поудобнее. Энтони понял эти знаки смирения и выпрямился. Но веселее ему от этой маленькой победы не стало. Он прекрасно понимал, что все достигнутое за последнее время в деле умиротворения супруги сейчас было разрушено. Что ж, раз так, то так. Как бы там ни было, а Джордж после стольких лет наконец получил свой шанс. Только вот ему самому в ближайшие несколько недель ожидать, кроме очередных вспышек шотландского темперамента супруги, нечего. О Боже, новая пытка.
Когда Энтони повернулся к Виллису, его взгляд был столь мрачен, что бедный камердинер невольно отпрянул назад. Правда, именно благодаря этому движению хозяин его наконец и заметил.
— Спасибо, Виллис, — произнес Энтони, стараясь скрыть творившееся в его душе смятение за подчеркнуто спокойным тоном. — Твой выбор, как всегда, безупречен.
Рослин повернула голову, посмотрев на Виллиса, которого до сих пор не замечала, затем на старательно разложенную им на кровати одежду мужа.
— Не означает ли это, что ты сказал ему о намерении вернуться домой к обеду?
— Конечно, дорогая, — ответил Энтони, сбрасывая с плеч пиджак. — Я всегда говорю Виллису, когда буду дома.
Рослин бросила на камердинера осуждающий взгляд, добавивший краски и без того румяным щекам парня.
— Он мог бы сказать и мне, — сказала она, обращаясь к мужу.
— Это не входит в его обязанности.
— Но ты-то мог сообщить мне!
— Ты права, любовь моя. Я бы и сообщил тебе о своих намерениях, если бы утром ты вдруг не надула губки и не выскочила так стремительно, оставив меня одного.
Глаза Рослин метали молнии.
— Ничего подобного я не делала! Как ты можешь говорить так!
— О? — Энтони опять оглянулся, удивленно поджав губы. — Так как же тогда по-другому описать твое поведение?
Как раз в этот момент Виллис снял с него рубашку. Не успевшая ответить что-либо, Рослин мгновенно отвернулась. Энтони засмеялся. Новая тема разговора, если и не сняла напряжения, то по крайней мере благотворно повлияла на его настроение. Да и то, что она поостереглась смотреть на его обнаженную грудь, кое о чем говорило.
Энтони сел на кровать, давая возможность Виллису заняться его ботинками. Теперь ему не надо было оборачиваться, чтобы видеть жену. Она полулежала
— Так что, дорогая, — как бы продолжил он прерванные рассуждения, — моя оплошность во многом объясняется твоими утренними злыми шутками.
— Ты сам спровоцировал меня.
Ему пришлось напрячь слух, поскольку она говорила в сторону.
— Как же я мог сделать это, если на протяжении всего разговора вел себя безупречно вежливо?
— Ты назвал Франсес моим подкреплением.
Эту фразу он услышал отчетливо.
— Согласен, это было грубостью с моей стороны, сладкая моя. Но твое плохое настроение проявилось задолго до того, как я задел твою подругу.
— Ты прав, — прошипела Рослин, — но только в том, что эта была настоящая грубость.
Бросив украдкой взгляд на жену, Энтони увидел, как она нервно барабанит пальцами по ручкам шезлонга. Похоже, что он загнал ее в угол. А это сейчас совсем ни к чему. Тему разговора необходимо срочно менять.
— Кстати, Рослин, — заговорил он спокойным, доверительным тоном, — я все хочу тебе сказать, что был бы весьма признателен, если ты не будешь выходить без меня из дома до тех пор, пока я не найду твоего кузена.
Расчет Энтони оправдался. Возможно, в иных обстоятельствах она бы выпалила в ответ, что не такая уж она и дура, как он думает, и без него уже давно решила, что ей следует посидеть дома какое-то время. Но в данный момент Рослин ощутила облегчение оттого, что муж перестал ей напоминать о ее собственном, действительно далеко не лучшем поведении, и была благодарна ему за это.
— Конечно, я не буду выходить одна, — ответила она.
— А тебе хотелось бы куда-нибудь пойти в ближайшие несколько дней?
И непрерывно находиться исключительно в его компании? Ха!
— Нет, — заверила Рослин.
— Очень хорошо. — Энтони слегка пожал плечами. — Но если твои планы изменятся, я к твоим услугам.
С чего это он стал вдруг такой рассудительный и сговорчивый?
— Ты все сказал, что хотел?
— Вообще-то…
— Мэлори! — раздался вдруг восторженный крик из-за двери, и через мгновение в комнату вбежал сияющий Джордж Амхерст. — Тонни, ты даже не представляешь!..
Тут же сообразившая, что в присутствии друга муж может и не решиться выполнить свою угрозу, Рослин быстро вскочила с шезлонга. Не дожидаясь того, что сообщит Джордж, она проскочила мимо него к выходу, молясь про себя о том, чтобы у Энтони хватило такта не устроить очередную сцену. Не оглядываясь, она сбежала по лестнице и уже через несколько секунд оказалась в гостиной. Здесь она нерешительно остановилась, не зная, следует ли сразу бросаться к Франсес, которая стояла в задумчивости возле мраморного камина к ней спиной. Подруга повернулась. Глаза ее блестели от слез. Горький комок подкатил к горлу Рослин.