Нежная обманщица
Шрифт:
Симоне казалось, что к ее ногам привязаны гири, каждый шаг по трапу давался ей с неимоверным трудом. Как только они окажутся на борту, Николас и Англия превратятся в ненужные воспоминания. Здесь она в последний раз видела Дидье и в первый — своего отца.
Здесь в первый и в последний раз влюбилась.
Они постояли у корабельных поручней. Симона в последний раз смотрела на Лондон, на его серые строения, на влажную дымку в воздухе, на шумный грязный порт.
— Прощай, любовь моя, — прошептала она.
— Что
— Ничего, — ответила она. — Я ничего не сказала. — И Симона отвела глаза.
Они шли по палубе, глядя, как матросы бросают вниз швартовы. Вот корабль мягко скользнул от берега и вышел в море. Дул сильный попутный ветер. Скоро они будут во Франции.
Шарль отвел Симону в каюту. Комнатка оказалась маленькой и очень тесной. Казалось, низкий потолок давит на плечи и голову, и это при миниатюрном росте Симоны, как же тут живут рослые моряки? Плетеная койка у стены была узкой и сильно проваливалась, веревки давно растянулись и потеряли упругость. Всю обстановку каюты составляли два стула и привинченный к полу стол. Тут же, у стенки, поместились два сундука Симоны. Каюта была темной, сырой и пропахла морской солью. Симона передернула плечами.
Шарль зажег лампу и предложил ей сесть на край койки, но она предпочла стул. Шарль добродушно пожал плечами, уселся напротив и положил на стол сверток.
— Прежде всего, — начал он, — позволь мне сказать вот что. Я знаю, прошедшие годы были… трудными для тебя.
Симона молчала. Трудными?
Он откашлялся.
— Возможно, я не поддержал тебя так, как следовало, когда ты… когда ты доверилась мне, рассказала о… — Ему явно не давался разговор на столь щекотливую тему.
Симона холодно приподняла бровь:
— О чем, Шарль? О Дидье? О призраке моего брата?
Даже в слабом свете масляной лампы было видно, как побледнел Шарль.
— Э-э-э… Да. Но ведь теперь он ушел? Правда?
— К несчастью, да. — Один вид перепуганного Шарля вызывал у нее тошноту. Трус.
— Ты уверена? — настаивал Шарль.
Она не стала отвечать, а просто смотрела на него, пока Шарль не залился краской. Еще раз откашлявшись, он сказал:
— Ну хорошо, — и подтолкнул сверток к Симоне. — Возможно, это утешит тебя в твоей… потере.
Симоне не хотелось развязывать шнурок, не хотелось разворачивать подарок, не хотелось смотреть, что там внутри. Почему-то ей стало вдруг жутко, но она все же пододвинула сверток поближе и потянула за веревочку.
— Надеюсь, тебе понравится, — с нетерпением произнес Шарль. — Должен признаться, я сам собой горжусь.
«А когда ты не гордишься», — с усмешкой подумала Симона.
Развернув наконец упаковку, Симона заглянула внутрь, ахнула и зажала ладонью рот.
Перед ней лежал маленький деревянный меч, такой же маленький кожаный щит и кожаный шлем с подшлемником — рыцарская экипировка для маленького мальчика.
Шарль нахмурился, взял перо и растер его между пальцами, словно какое-то неприятное насекомое.
— Как оно сюда попало? — пробормотал он и отшвырнул перышко.
— Шарль, это… — Она взяла предложенный им платок и вытерла слезы. — Это чудо! — И подумала, что раз Шарль Бовиль оказался способен купить ей такой подарок, жизнь с ним может оказаться не такой невыносимой, как ей казалось. Конечно, он не Николас, но кто может сравниться с Ником?
— Значит, тебе понравилось? — с довольной улыбкой спросил Шарль.
Симона провела пальцами по гладкому дереву меча.
— Да, очень.
— Я рад. — Он помолчал, потом добавил: — Может быть, наступит день, когда с этим будет играть наш сын.
— Возможно, — рассеянно отозвалась Симона и взяла со стола маленький шлем. Оттуда посыпался целый ворох перьев. Симона улыбнулась, а Шарль проворчал что-то насчет растяпы-торговца.
Симона рассмотрела шлем, но вдруг отложила его и нахмурилась:
— Как ты сумел придумать такой подарок? Как догадался, что он будет мне дорог?
— Симона, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. — Он лукаво подмигнул ей. — Я решил купить такой набор еще до того, как мы отправились в путь. Он недешево мне обошелся, но когда я увидел, как сильно ты горюешь о брате, я захотел подарить тебе что-то напоминающее о нем. — И Шарль взял Симону за руку. — Игрушки Дидье сгорели в пожаре. Я решил, что тебе понравится.
— И мне понравилось, — заверила его Симона, улыбнулась Шарлю, но вдруг улыбка сползла с ее лица и кровь застыла в жилах.
Шарль с тревогой заглянул ей в глаза:
— Симона, что с тобой?
— Откуда… откуда… — Она замолчала, чтобы перевести дух. — Откуда ты знаешь, что эти игрушки Дидье были с ним в конюшнях?
Шарль отшатнулся, словно она ударила его по лицу.
— Как — откуда? Ты мне сама говорила.
Но Симона затрясла головой и вырвала у него свою руку:
— Нет-нет, не говорила!
— Симона, я уверен, что говорила, — настаивал Шарль. — Иначе откуда бы мне знать?
Симона все трясла головой, пятясь к маленькой двери каюты.
— Я никому не говорила, — прошептала она, и по ее щеке скатилась одинокая слеза. — Только Николасу. Откуда же ты мог узнать? Только если… ты был там? — Она задохнулась. — Был!
В тот же миг лицо Шарля изменилось, превратившись в маску дикой злобы. Он вскочил со стула и бросился к Симоне.
Симона вскрикнула и взялась за дверную ручку, но Шарль опередил ее — схватил и отшвырнул к кровати.
— Ты не понимаешь, — заговорил он, приближаясь к ней с расставленными руками. — Дидье не должен был возвращаться в Сен-дю-Лак. Он должен был остаться с тобой в моем доме, в полной безопасности.