Нежная осада
Шрифт:
Она отступила от мужа и устремила взор на деревянное здание в полтора этажа высотой с тремя кирпичными трубами и дощатой крышей. К ее радости, оказалось, что в окна вставлены стекла. Правда, и ставни навешены тяжелые. Капитан был прав, утверждая, что здесь все по-другому!
– Под домом есть подвал, – сообщил Кайрен, пытаясь понять, что она думает о своем новом жилище. – Со временем мы выстроим настоящий кирпичный особняк, но пока С трудом достали кирпич для труб.
Фортейн кивнула.
– А сколько в нем комнат?
– Четыре на первом этаже, если не считать кладовой и буфетной. Слуги спят
– Слуги? – удивленно повторила Фортейн, но тут вспомнила о молодой каторжанке. – Сколько их?
– Трое ссыльных женщин живут в доме, а четверо бывших каторжников – в амбаре. Я купил их прошлым летом в Виргинии.
– Разве они не преступники? – испугалась Фортейн.
– Некоторые – да, – кивнул Кайрен, – но многие осуждены за мелкие проступки. Есть и те, кто в буквальном смысле слова продался в рабство, потому что через семь лет службы должен получить свободу и собственный надел. Мистрис Хокинс, наша кухарка, не смогла заплатить врачу, лечившему ее умирающего мужа. Он обратился в суд, и бедняжку сослали. Долли, которую я купил, чтобы было кому приглядеть за Эйн, – католичка. Комфорт Роджерс, служанку, приговорили к каторге за то, что она украла каравай хлеба для братьев и сестер. Все преступление тех четверых, что помогают обрабатывать поля и ухаживать за скотом, состоит в том, что они пуритане. Слуги останутся жить здесь после того, как срок их рабства кончится. Они хорошие работники. Я не поселил бы в доме опасных преступников, дорогая. Боже, ты так прекрасна даже в этой дурацкой шляпке с белыми перьями!
Он снова ее поцеловал, на этот раз крепко и быстро. Фортейн засмеялась:
– Это последняя лондонская мода! Все дамы в колонии станут завидовать этой шляпке!
– Пойдем в дом, любовь моя, – попросил он, взяв ее за руку.
Фортейн переступила порог и была неприятно поражена тем, что внутри стены были из неошкуренных бревен, щели между которыми были замазаны глиной, чтобы уберечься от ветра и дождя. По центру здания проходил длинный коридор. Полы тоже настилали из неетруганных досок. Хорошо, что она привезла с собой ковры, подаренные Индией!
Хозяйская спальня располагалась по левой стороне. Справа находилась столовая. Позади их спальни была еще одна, совсем крохотная, войти в которую можно было лишь через первую комнату. Всю заднюю половину занимала огромная гостиная, рядом с которой теснились буфетная и кладовая.
– Стены нужно немедленно оштукатурить, – твердо заявила Фортейн. – Зимой здесь будет слишком холодно для меня и Эйн. Полы следует оттереть песком и отполировать. Где мебель, которую я прислала с “Горцем”?
– Составлена в столовой, если не считать кровати, которую я уже переправил в спальню, – ответил Кайрен, многозначительно подмигнув.
Фортейн вспыхнула, но не столько от смущения, сколько от удовольствия. Значит, мужу тоже не терпится лечь с ней в постель!
– Мы не будем ничего расставлять, пока не оштукатурим стены, иначе обстановка будет странно выглядеть на фоне грубой древесины.
– Завтра и начнем, не дожидаясь наступления летней сырости, – пообещал муж. – Пойдем, познакомишься со слугами.
Они вернулись в комнату, где уже ожидали три женщины. Одну, самую полную, улыбчивую,
– Сколько тебе лет, Долли? – поинтересовалась Фортейн.
– Я родилась в тот год, когда заговорщики хотели взорвать парламент. Ужасное преступление! Не пойму, как люди на такое отваживаются!
Значит, Долли тридцать.
– Прекрасно, – рассмеялась Фортейн. – Мне подобные вещи тоже не по вкусу. Не возражаешь, если придется ухаживать сразу за двумя детьми? Вообще-то я хочу иметь много малышей, но пока речь идет о моей дочери и парнишке Ройс – он на два дня моложе. Оба уже ходят, и других таких неслухов не найти.
– Я справлюсь, – заверила Долли. – У меня было двое своих, прежде чем смерть забрала их и моего мужа.
У Фортейн на глазах выступили слезы жалости. Она неуклюже погладила руку Долли. Их глаза на мгновение встретились, и с этого момента обе стали верными подругами.
– А это мистрис Хокинс, дорогая. Без нее мы умерли бы с голоду, – сказал Кайрен.
Фортейн подошла к высокой ширококостной женщине, которая тоже присела.
– Судя по виду моего мужа, его хорошо кормили, мистрис Хокинс. Я благодарна за ваше усердие.
Миссис Хокинс улыбнулась, показав огромные желтоватые зубы.
– Спасибо, миледи. У меня к обеду жарится на рашпере чудесная индейка. Буду счастлива услужить вам.
– И наконец, Комфорт Роджерс, которая содержит дом в порядке. Сегодня бедняжке пришлось немало пережить, – добавил Кайрен.
– Мне уже сказали, – сухо обронила Фортейн, изучая каторжанку.
Комфорт оказалась совсем юной и очень хорошенькой, с песочного цвета волосами и голубыми глазами.
– Ты знаешь свой возраст. Комфорт? – с нескрываемым любопытством поинтересовалась Фортейн. Слишком уж хитрый вид был у девушки!
– Говорили, что я родилась в год смерти старой королевы. Мамаша умерла, когда рожала своего восьмого, а вскоре и папаша смылся. Я старшая из всех и попалась, когда стырила хлеб для младшеньких.
– А что случилось с ними? – допытывалась Фортейн.
– Не знаю, – равнодушно пожала плечами Комфорт.
– Надеюсь, ты не будешь больше бродить по лесу, Комфорт? – строго заметила Фортейн.
Комфорт, не ответив, продолжала дерзко смотреть на нее.
– Ты не ответила мне!
– Я случайно заплуталась. Искала ягоды на завтрак мастеру Кайрену, – пробормотала служанка.
– Не ходи в лес одна, бери провожатых. Таких, кто знает дорогу.
– Не вам мне приказывать! – нагло выпалила Комфорт. – У меня есть хозяин!
Прежде чем Кайрен успел вмешаться, мистрис Хокинс звучно шлепнула девчонку по заднице большой деревянной ложкой.
– Веди себя прилично, маленькая потаскушка! Это наша госпожа. Дом и все, что в нем, принадлежит ей! Именно миледи будет тобой повелевать, и ты станешь повиноваться. Комфорт Роджерс, иначе она просто продаст тебя, и, думаю, так будет лучше всего. Видите ли, миледи, она чистоплотна и умеет обращаться с метлой и тряпкой. Этого у нее не отнять. Но никто не научил ее подобающим манерам. Похоже, в ее доме о воспитании не очень заботились, если у нее действительно были дом и мать, которую она якобы помнит.