Нежная особа

Смолл Бертрис

Жасмин с улыбкой взглянула на Чарли:

– Ты просто копия отца. Жаль, что он умер всего в двадцать лет. Слава Богу, сложение у тебя куда крепче. Бедняжка родился в Шотландии, и с ним с самого рождения обращались, как с индийским идолом в моей родной стране. Слуги носили его на руках до четырех лет! Как-то он говорил, что, когда его оставляли по ночам одного, он выбирался из кровати и бегал по комнате. И хорошо делал, иначе его бедные ноги остались бы такими же слабыми, как у малыша брата. Твой дядя Карл был тихим мальчиком и с огромным трудом

научился передвигаться. Даже сейчас иногда можно заметить, какая у него странная походка.

– Я все гадал, откуда у него это, - отозвался Чарлз.
– Ты ведь была старше отца, верно?

– На три с половиной года, - призналась Жасмин, - но никто не придавал этому значения. Думаю, что родители от души обрадовались, когда он взял любовницу, доказав этим, что может быть настоящим мужчиной. Ты ведь знаешь, какие слухи ходили о твоем дедушке, короле Якове.
– Она улыбнулась и погладила сына по руке.
– А ты, сын мой? Какой-нибудь леди уже удалось украсть твое сердце?

Чарли покраснел.

– Я - племянник короля и, пусть родился не в законном браке, все равно остаюсь родственником его величества. Придворные дамы неизменно ко мне добры, - признался он, лукаво блестя глазами.

– Жаль, что мама так и не вышла за принца Генри, - вздохнул Генри Линдли.
– Сейчас королем был бы ты, и притом куда лучшим, чем недотепа Карл. Сознавая силу своей власти, он не может принять ни единого верного решения без того, чтобы все не перепутать и не испортить. И попробуй с ним не согласиться! Он не терпит ни критики, ни возражений.

– Не так уж он плох, - заступилась за короля Жасмин.

– Ошибаешься, мама. Даже если намерения у него самые добрые, все равно получается черт-те что. Зато наш Чарли по крайней мере счастливо отделался от такой жены, как Генриетта Мария. Мало того что гордячка, так еще и ханжа! Благочестивая католическая фанатичка! Само ее существование причиняет немало неприятностей Карлу.

– Генри! Вспомни, что твой зять католик. Разве ты слышал от меня подобные высказывания? Откуда такие предрассудки? Не так я тебя воспитывала!
– возмутилась Жасмин.

– Мама, я не против католиков!
– воскликнул маркиз.
– Просто практичен и откровенен. И то же самое сказал бы, будь она фанатичкойпуританкой. Религиозные распри опасны для страны. Англия меняется, и не в лучшую сторону.

– Англия несколько веков отдавала предпочтение одной вере, вмешался Кайрен.
– И не столько народ, сколько правители.

– Народ тоже, - грустно уточнил Генри.

– А мне казалось, что здесь празднуют мой день рождения, ухмыльнулся Чарли.
– Надоело обсуждать политику и религию. Поймите же, мы вместе и вряд ли еще когда-нибудь соберемся таким тесным кругом. Скоро наша сестра уедет на край света. Сегодня я хочу есть, пить и предаваться воспоминаниям. Ах, какие были времена! Вы помните, как мы все удрали во Францию, потому что мой дел, король Яков, и бабка, королева Анна, решили, что Джемми Лесли - идеальный муж для мамы?

–

И он целых два года искал нас, потому что никто не хотел признаваться, где мы спрятались, - поддержала смеющаяся Индия.

– Пока мадам Скай не сжалилась и не просветила его намеком, достаточно прозрачным, чтобы даже последний болван сообразил, что к чему, - добавил Чарли.

– Он отыскал нас только потому, что последовал за прабабкой во Францию, когда та отправилась сообщить маме о смерти дедушки, - заметила Фортейн.
– И папа действительно оказался прекрасным мужем и заботливым отцом.

– За исключением тех случаев, когда он ведет себя как упрямый осел и не поддается ни на какие уговоры, - фыркнула Индия.

– Кровь Христова, Индия, - упрекнул Генри Линдли, - неужели ты все еще таишь зло на беднягу Гленкирка? Я думал, ты давно его простила. Он сделал то, что, по его мнению, было правильно.

– О, я простила его, - отозвалась Индия, - просто не могу забыть, как он едва не лишил нас с Девом первенца.

– Лучше уж вспоминать наше детство, - отмахнулась Фортейн.
– Как весело мы жили, когда мама отправлялась ко двору, а мы оставались с прабабушкой Скай и прадедушкой Адамом!

Какого вороного пони он подарил тебе, Индия!

– Я просила пони едва ли не с пеленок, - хихикнула Индия.
– А в три года, Фортейн, ты каким-то образом ухитрилась залезть на спину пони, потом вывела его из стойла и шагом поплелась во двор, гордая своими успехами!

– А ты ужасно обозлилась, что я посмела сесть на твоего пони, и на следующий день прадедушка Адам подарил мне серого пони в яблоках, с темными пятнами на крупе. Я назвала его Веснушкой.

– Но как ты влезла на пони?
– допытывалась Индия.

– Генри помог, - лукаво ответила сестра.

– Генри?!
– пораженно повторила Индия. Маркиз Уэстли покаянно склонил голову.

– Я не ожидал, что Фортейн появится во дворе, - признался он, - а Фортейн так хотелось посидеть на лошадке! Я ужасно боялся, что мама узнает, поэтому проскользнул в конюшню с заднего хода и притворился, что изумлен не меньше остальных, когда она сделала круг по двору. Фортейн так и не проговорилась, кто был ее сообщником, за что я ей бесконечно благодарен.

Как ни удивительно, мать весело рассмеялась.

– Повезло, что вы всегда были вместе и жили в дружбе и согласии. Моя несчастная Отем вырастет в одиночестве. Между ней и самым младшим братом разница в двенадцать лет. В Гленкирке никого не осталось, кроме Патрика, а в свои шестнадцать он куда больше интересуется девушками, чем малышкой сестрой.

Вечер прошел весело и непринужденно. Назавтра Генри Линдли вернулся домой. Индия с мужем уехали в Окстон, а Чарли отбыл ко двору. В Королевском Молверне остались Жасмин с двумя дочерьми и Кайрен. Чудесный старый дом окутала меланхолическая тишина. Фортейн и Кайрен старались не отходить друг от друга, и Жасмин их понимала. Скоро влюбленным предстоит расстаться.