Нежная стерва, или Исход великой любви

Крамер Марина

– Спасибо. Мамед, а ты что скажешь?

Глаза Мамеда сверкнули как-то странно, он опустил их и пробормотал что-то на своем языке.

– Разучился по-русски? – насмешливо поинтересовался Бурый.

– Нет. Но я мужчина, мне вера не позволяет подчиняться женщине.

– Не проблема, – откликнулась Марина, предвидевшая такое развитие ситуации. – Ты вправе не признать меня, не платить денег в общак, но тогда я вправе выкинуть тебя из города. И я сделаю это, ты знаешь – мое слово не пустое, за ним всегда следует дело, причем конкретное. Выбирай.

– Ты еще никто, женщина, а уже угрожаешь мне? –

тихо и злобно спросил Мамед, сверля ее своими чернущими глазами.

– Я не угрожаю, Мамед, а просто обрисовываю перспективу, вот и все, а ты волен выбрать, как вести себя. Я ни в коей мере не хочу обидеть тебя или ущемить твои интересы, но и наши общие дела волнуют меня.

– Я не пойду против всех, ты это не можешь не понимать. Но запомни – никогда не пытайся встать у меня на дороге, женщина! – процедил он сквозь сжатые зубы. – Вы, русские, творите такое, за что у нас жестоко карают. Ни при каких условиях я не стал бы признавать над собой бабу, но я не глуп и понимаю, что ты не зря окружила ресторан своими отморозками – если не будет потвоему, мы отсюда просто не выйдем.

– Что за ерунда? – вполне натурально удивилась Коваль. – Это всего лишь моя охрана.

– Ты что – президент, чтобы иметь такую большую охрану?

– Мамед, у меня слишком много врагов, а я планирую еще пожить, – с усмешкой сообщила она. – А если серьезно – спасибо за доверие, но мне это не под силу. Поэтому я считаю правильным, если все заберет Бурый.

Воцарилось молчание, все переваривали полученную информацию, а Мамед злобно таращил на Марину свои глазищи и что-то бормотал поазербайджански.

Собственно, на этом все и закончилось – Бурого признали.

Коваль, правда, не полегчало – муж стал трястись над ней втрое сильнее, чем до этого, постоянно контролировал, где она, с кем.

– Ты мне лучше маячок воткни куда-нибудь, – смеялась Марина, – а то звонишь, напрягаешься!

– Не смейся, девочка, ты теперь еще более уязвима, чем раньше, – не соглашался с ее настроением Егор. – Надо было держать рот на замке, сглупил я, сглупил. Но, черт возьми, детка, так приятно было бы сознавать, что женат на такой женщине и что в любую секунду могу заставить ее опуститься на колени перед простым владельцем строительной корпорации, перед коммерсом, которых ты так не любишь, дорогая! – хохотал он, утаскивая ее в спальню и там выполняя обещанное.

Марине же по-прежнему было так нереально хорошо с ним, так невыразимо сладко, что и слов подобрать она не могла.

Наступало лето, Малыш настаивал, чтобы жена поехала отдыхать, но она и слышать не желала об этом, ведь он сам не мог поехать с ней, а без него ничего не было нужно.

– Ты поедешь не одна, – начинал снова и снова убеждать жену Егор, но Марина пресекала эти разговоры на корню:

– Я же сказала, что без тебя шагу не сделаю, и прекрати изводить меня разговорами.

– А то – что? – подначивал он, прекрасно зная, что последует за этим, и никогда не бывал разочарован реакцией.

В конце июня из Швейцарии наконец-то вернулась Ветка, и Коваль с Хохлом поехали встречать ее в аэропорт, хотя Розан громогласно возмущался и орал, что хозяйке по статусу не положено рассекать по городу по таким пустякам.

– Не ведись на ее базар, Хохол! Она всем своим охранникам

так ухитрялась мозги задурить, что они забывали, для чего рядом с ней находятся! – бубнил он на ухо телохранителю, но тот только улыбался в ответ – уж кому-кому, а ему-то задурить мозги было очень проблемно, он не поддавался ни на какие слова, за что заслужил у остальной охраны прозвище Броня.

Марина все равно поехала. Подругу свою Марина заметила еще на трапе, ее сложно было не заметить – женщина в белом, тонкая, стройная блондинка. Увидев Коваль, она помахала рукой и побежала, повиснув на ее шее и заливая слезами черную блузку.

– Господи, Коваль, как я соскучилась по тебе, ты даже представить не можешь!

– Подожди, ты же меня задушишь! – со смехом отбивалась Марина. – Дай хоть посмотреть на тебя!

Веткино личико стало почти прежним, миловидным, разве только нос стал чуть острее, да разрез глаз изменился. Рубцы зажили, она была удивительно ухоженной, холеной, словно и не было того безобразного месива, в которое обозленный Строгач превратил ее, хорошенькую, как кукола.

– Дорогая, да ты красотка просто! – совершенно искренне сказала Коваль, придирчиво оглядев работу швейцарских хирургов-пластиков.

– Я так благодарна тебе, Маринка, – снова обняла ее подруга. – Если бы не ты…

– Прекрати! – приказала Коваль. – Никогда не смей благодарить меня, у меня на свете два близких человека – Егор и ты, и для вас я готова на все.

– А я? – тихо спросил из-за спины молчавший до сих пор Хохол. – Я тебе не близкий человек?

– А как же, сердце мое! Где я была бы сейчас, если бы не ты? – Марина повернулась к нему и погладила по щеке, как делала иногда с Максом, но, в отличие от ее скромного мальчика, Хохол перехватил руку и прижал к своим губам:

– Я могу убить любого, кто только посмеет приблизиться к тебе.

– Я это знаю.

В машине Ветка, наклонившись к самому уху, спросила:

– Пристает?

– Кто? – не поняла Марина, роясь в кармане в поисках зажигалки.

– Хохол, говорю, пристает?

– Сдурела? Конечно, нет! То, что ты видела, произошло в первый раз, он отлично держит себя в руках. И потом, он обещал Егору, что не притронется ко мне, и за слова свои отвечает.

– А-а! – протянула Ветка, закуривая. – Я-то, грешным делом, решила, что ты его иногда поощряешь за верную службу.

– Дура ты! – вздохнула Марина. – И куришь зря совершенно – это вредно после пластических операций. Давай лучше подумаем, как ты теперь жить будешь, чем займешься.

Ветка продолжала курить, задумчиво глядя в окно на проносящиеся мимо машины, и молчала. Коваль не торопила ее, понимала, что подруге предстоит определяться, решать хотя бы то, что надо где-то жить, ведь свой дом она сдуру продала, едва перебравшись к Строгачу. Но эту проблему решить было просто – денег от Сереги осталось изрядно, Марина выбила из остальных решение отдать их Ветке, ведь она достаточное время провела рядом с ним, вполне заслужив право на компенсацию. Так что вопрос жилья не стоял так уж остро. Марину волновало другое – как Виола будет дальше, привыкнув за это время не заботиться о том, что надеть, что поесть, как заправить машину. К хорошему, как известно, привыкаешь быстро, а вот отвыкать потом…