Нежная война
Шрифт:
Ночью они прибыли в лагерь и выпили теплого мясного бульона, а затем последовали за командиром к своим палаткам. Внутри было немногим теплее, чем снаружи, но брезентовые стены спасали от ветра, а сослуживцы, спящие на соседних койках, согревали воздух своим дыханием.
Джеймс сбросил с плеч свой вещмешок, снял сапоги и забрался под одеяло. Кажется, прошло очень много времени, прежде чем ему стало хоть немного теплее. В любом случае, он не мог заснуть.
«Идиот, – сказал он себе. – Ты должен был поцеловать ее, пока мог».
Вот именно. Но я не из тех, кто с укором восклицает: «Я же говорила!» Как вышло, что эта чудесная девушка, с ее смехом, остроумными замечаниями и очаровательными манерами, выбрала его, Джеймса Олдриджа? Почему она решила, что именно он должен держать ее за руки и смотреть, как ее длинные ресницы трепещут каждый раз, когда она открывает и закрывает глаза?
Война стала причиной, по которой они встретились. А теперь она же их и разлучила.
«Война дает, и Война забирает. Да будет благословенна Война».
Их викарий точно не оценил бы такое богохульство. Джеймс все еще помнил похороны своего кузена Уилла. Во всех подробностях. Прах к праху, пепел к пеплу. Бог дает, и бог забирает…
– Боже, позволь мне вернуться к ней, – прошептал он. – Пожалуйста.
Вы можете спросить меня, как и многие до вас: почему ты позволила им встретиться прямо
Я не считаю это жестокостью.
И не собираюсь извиняться.
Антракт
5 декабря, 1917
Дорогая мисс Виндикотт,
Надеюсь, ты не против, что я пишу тебе без разрешения. Мне столько всего нужно тебе сказать. Ничто на свете, кроме военного суда, не заставило бы меня сесть на поезд. Если бы мне не нужно было отправляться на войну, я бы не встретил тебя. Если бы я не встретил тебя, я бы не скучал по тебе так сильно.
Я надеялся, что с моим строительным опытом меня возьмут в Корпус королевских инженеров, но вместо этого меня назначили в пехотную дивизию. Я здесь уже почти неделю. Тренировки не так ужасны, как я себе представлял. Тестирования позволяют мне занимать мысли, а маршировка помогает согреться. Спать в палатке крайне неудобно. Мы находимся в нескольких милях от фронта, но все равно слышим отзвуки выстрелов и днем, и ночью. Единственное приятное занятие – разговаривать с товарищами по отряду. Думаю, здесь я найду себе пару-тройку добрых друзей.
Целыми днями мы занимаемся строевой подготовкой и маршируем. Смотреть на то, как конвои привозят с фронта раненых, очень тяжело. Среди новобранцев распространилась какая-то болезнь: время от времени кто-нибудь да сляжет с температурой и кашлем. Пока что я здоров и бодр.
Напиши мне в ответ, если захочешь, и расскажи о своей обычной жизни. Это поможет мне представлять мир за пределами нашего грязного лагеря. Расскажи мне о себе, о своем детстве, родителях, приключениях в школе и о том, чем ты занималась в свободное время. Мне кажется, что я хорошо тебя знаю, хотя на самом деле не знаю о тебе практически ничего, так что, пожалуйста, помоги мне восполнить эти пробелы. Расскажи мне, что ты любишь есть на завтрак, и какое имя выбрала бы для собаки.
11 декабря, 1917
Дорогой Джеймс,
Я бы назвала собаку Перчинкой. Мне всегда хотелось собаку. Когда я была маленькой, я читала книгу про мальчика Вилли и его замечательную собаку по имени Скаут. Я всегда представляла, что участвую в его приключениях и Скаут спит у моей кровати. В детстве я практически всегда занималась на пианино, а в оставшееся время читала книги. Я всегда хотела братика или сестричку.
На завтрак я люблю есть яйцо-пашот с тостами и апельсины, когда получается достать хотя бы парочку. Сейчас их так трудно найти. У вас в Челмсфорде так же строго ограничивают продукты?
Сейчас моя обычная жизнь в основном состоит из репетиций рождественского хора. Нужно отрепетировать много песен, и они позвали меня поучаствовать. Мне больше нравится аккомпанировать им на фортепиано, чем петь, но мне нужно отвлечься. Я не готовлюсь к прослушиванию в консерваторию так усердно, как должна, но мне не хочется жаловаться на свои занятия, пока ты спишь в палатке, маршируешь в грязи и ожидаешь отправки на фронт.
Но ты спросил про обычную жизнь, так что я ее описала.
Мама с папой наконец-то простили меня за то, что я не рассказала им о тебе. Мне так хочется, чтобы вы познакомились. У тебя есть фотография, которую ты мог бы прислать?
Мой папа, как ты уже знаешь, играет на пианино в варьете, и ему жаль, что совсем не остается времени пойти на рыбалку. Ему очень нравятся каштаны. Моя мама пишет сентиментальные стихи и держит в комнате столько ароматизированных саше, что папа начинает чихать, едва переступив порог. Ее руки совсем огрубели оттого, что она постоянно шьет рубашки и нижнее белье, чтобы заработать немного денег. Каждый год, на Рождество, я дарю ей бутылочку ароматизированного лосьона для рук.
Они оба просто замечательные, и я их обожаю. Они всегда ставят мои интересы превыше всего, и я чувствую себя ужасным человеком, потому что мне так хочется сделать что-то вопиющее и скандальное хоть раз в жизни.
А что насчет тебя? Как бы ты назвал собаку? Что ты любишь есть на завтрак? Тебе нравятся кошки? Какая у тебя любимая книга? Если бы ты мог выбрать для пикника любое место на земле, что бы предпочел? Расскажи мне о своем брате и сестре. И о самом глупом поступке, который ты когда-либо совершал.
16 декабря, 1917
Дорогая Хейзел,
Самым глупым поступком было пригласить тебя на танец. Посмотри, что творится со мной теперь.
Я бы не назвал это серьезной литературой, но мне понравился «Тарзан – приемыш обезьян». И еще «Книга джунглей» Киплинга. В школе я предпочитал «Макбета» «Юлию Цезарю».
Перчинка – хорошая кличка для собаки. Можно было бы завести вторую собаку и дать ей имя Соль. Кошки мне тоже нравятся, я бы назвал свою Имбирь или Мускат. Ну, в крайнем случае, Горчица.
Ты спрашивала про моих младших. Мегги пятнадцать, она все еще учится в школе и хочет стать машинисткой, но от стука печатной машинки у отца болит голова. Она постоянно жалуется на свои кудрявые волосы, но на нее всегда можно рассчитывать. Бобу тринадцать, он очень предприимчивый и упорный, а еще ему безумно нравится быть скаутом. Он проводит все свободное время в поле или в лесу
Я бы отправился на пикник туда, где очень жарко, в дикую природу. Может, в Конго или тропический лес Амазонки. Думаю, французская зима навевает такие мысли. Если бы на пикник заглянули африканские или южноамериканские муравьи, они бы, наверное, предпочли съесть меня, а не холодные сэндвичи.
Моя очередь задавать вопросы. Какая у тебя любимая книга? Расскажи про своих друзей и преподавателя по фортепиано. Если бы у тебя был маленький домик с садом, что бы ты там посадила? И если бы ты собралась делать что-то вопиющее и скандальное – что бы это было?
Твои письма приносят мне столько радости, словами не описать. Пожалуйста, не останавливайся.
23 декабря, 1917
Дорогой Джеймс,
Спасибо тебе за фотографию. Моей маме ты очень понравился, а папа сказал: «Хм!»
Книги: «Эвелина» Фанни Берни, «Север и Юг» Элизабет Гаскелл, «Грозовой перевал» Эмили Бронте.
Мои дорогие подруги – Джорджия Фэйк и Оливия Дженкинс. Мы вместе ходили в школу и дружим с детства. Они живут здесь, в Попларе. Джорджия очень смешливая, умеет постоять за себя и разбирается буквально во всем. Она работает волонтером в местном солдатском госпитале и планирует стать медсестрой. Оливия – ее полная противоположность. Мягкая и нежная. Она такая добрая и сострадательная, и мне кажется странным, что именно Джорджия хочет быть медсестрой. Оливия могла бы дарить больным надежду и успокоение. С другой стороны, Джорджия умеет сохранять ясный рассудок, когда кому-нибудь отпиливают руку. Может, ее закалили все те издевательства, которые ей пришлось пережить из-за фамилии – Фэйк [12] . Оливия уже обручена с парнем, который сейчас на фронте. Мне сложно это осознать. Кажется, еще вчера мы ходили на школьные чаепития в нарядных платьях.
Мой преподаватель по фортепиано просто замечательный, но при этом – настоящий тиран. Месье Гийом. Ему шестьдесят лет. Он занимается со мной с того момента, как мне исполнилось одиннадцать. Я знаю, что он меня любит, как и все учителя, и я тоже его люблю. Поэтому мне так больно видеть, как он во мне разочарован. Я никогда не оправдаю его ожидания. Война очень плохо повлияла на месье Гийома: ему тяжело видеть, как гансы [13] разрывают на части его родную Францию.
В своем саду я бы посадила нарциссы и тюльпаны всех цветов. А еще герань, чтобы поднять себе настроение, и ирисы с люпинами, чтобы они раскачивались на ветру. О, из-за тебя мне пришлось представить себе эту картину во всех красках. Как я смогу быть счастливой, если у меня никогда не появится маленького домика с садом? В Лондоне он бы стоил целое состояние. Даже в Попларе.
Что вопиющее и скандальное? Я уже над этим работаю. После того, как ты уехал, я подала заявку и теперь стану секретарем по культурно-развлекательному досугу в Юношеской христианской ассоциации, во Франции. Буду играть на пианино для солдат, тоскующих по родине. Родители умоляли меня заняться этим здесь, в Лондоне, но я хочу отправиться туда, где солдаты действительно нуждаются в том, чтобы отвлечься от войны. Я боюсь выступать, но этот страх не может быть сильнее того, что испытывают солдаты на поле боя. Гораздо лучше развеивать скорбь солдат, чем развлекать пожилых дам из нашего прихода. Я отправлюсь туда после Нового года. Мои родители уверены, что из-за этого я никогда не поступлю в консерваторию, но если Европа падет перед Германией – какая разница?
Уверена, тебе не терпится закончить тренировки, но я очень рада, что ты в безопасности от немецких пуль. Береги себя и одевайся теплее. Расскажи мне о своих сослуживцах. И нравится ли тебе рыбалка. Если нравится – папа будет счастлив.
Счастливого тебе Рождества. От мысли, что ты проведешь его в холодной палатке, у меня разбивается сердце. И все же, пусть этот день будет для тебя праздничным.
12
Фамилия Джорджии переводится как «подделка» или «фальшивка».
13
Ганс – презрительная кличка для немецких солдат, которая часто использовалась во время Первой мировой войны.
Акт второй
Аполлон
«Я хочу быть готов» – 3 января, 1918
Третье января, 1918 года, два часа утра. Тридцать градусов ниже нуля.
Спасаясь от холода, Обри Эдвардс и сорок других солдат из пятнадцатого полка закопались в сено, разбросанное по вагону для перевозки скота. Через час после того, как отряд сошел с трапа американского лайнера «Покахонтас», они сели на поезд в Бресте и уехали в темную, заснеженную ночь.
Замерзшие, уставшие и изголодавшиеся, они думали, что направляются на фронт и уже к утру окажутся в пылу сражений. Даже поле боя казалось более привлекательным, чем их холодный вагон.
Колеса локомотива стучали по заледеневшим рельсам. Этот мерный ритм мог бы убаюкать изможденных солдат, если бы не чертовски холодный воздух. Они не слышали ни свистка, ни других привычных сигналов, которые ожидаешь услышать на железной дороге. Во время войны даже поезда хранят секреты.
Гарлем и дом остались далеко позади. Увидит ли он своих родителей снова? Попробует ли фирменный куриный пирог матери? Почувствует ли сладкий запах отцовской трубки? Обри снова хотелось услышать, как Кейт расхваливает его музыкальный талант перед своим сонным парнем Лестером за семейным ужином.
В день отплытия «Покахонтас» его отец пораньше вернулся с лакокрасочного завода, чтобы попрощаться с единственным сыном.
– Ты – достойный и гордый молодой человек, слышишь меня, Обри? – сказал он. – Этого у тебя не отнять.
Так ли это? Обри вспомнил Спартанберг. Разве те злобные продавцы и фермеры не сделали все возможное, чтобы лишить его достоинства?
– И всегда будь настороже, – предупредил отец. – На войне может случиться все, что угодно, но у того, кто держит ухо востро, больше шансов избежать опасности, – он сжал Обри в крепких объятиях. – Поставь этих немцев на место и возвращайся к нам.