Нежное дыхание бури
Шрифт:
– А потому что это надо делать без президента, – ответил Максим. – Похамбе его потом поставит перед фактом. И растолкует взаимовыгодную пользу. Главное, Нуйома уже поручил Хифу найти подходящий вариант для сотрудничества. Встреча с президентом была нужна не только нам, но и Похамбе.
– Ясно. Каковы дальнейшие планы?
– Возвращаемся к столу. Лариса продолжает охмурять президента, я увожу Хифу покурить, и мы толкуем наедине о деле.
Так и поступили. Максиму надо было уединиться с министром геологии не только для того, чтобы решить вопрос с концессией, хотя это было основным. Но между ними в аэропорту при прилете в Намибию
– Синий? – спросил только Максим.
– Редкий, – ответил Похамбе.
Через полчаса встреча на высшем уровне завершилась. Президента Намибии ждали другие государственные дела, а делегация «ОКО» на следующий день должна была вылететь в Москву. Пока ни алмазов, ни страусов. Но расстались они все довольные друг другом. Вопрос с небольшой концессией на аллювиальных россыпях с Похамбе негласно был практически решен, в следующий приезд в Намибию можно было заключать контракт. Президент пребывал в радужной надежде, что скоро хозяйкой двух страусиных ферм станет прекрасная белая девушка, что, несомненно, вызовет зависть всех соседних президентов. Громов получил от Похамбе то, что хотел, а тот взамен получил то, что заслуживал.
А вечером в гостиничном номере Ларису ждал еще один сюрприз.
– Смотри, – сказал Максим, вынимая из кармана горбатый конверт и вытаскивая оттуда темноватый камень с синим отливом. – Это тебе в подарок.
– Булыжник? – разочарованно спросила «белая девушка».
– Слушай, красавица. То, что ты сейчас держишь в руках, действительно напоминает кусок камня. Но он уже стоит не менее трехсот тысяч рублей. А когда этот булыжник подвергнется огранке, он, конечно, уменьшится в весе, но зато цена его возрастет в десятки, а то и в сотни раз. А бывает, что и в тысячи.
– Да-а? – удивилась она.
– Да. Природный алмаз после тщательной обработки превращается в один из самых дорогостоящих камней в ювелирной промышленности – бриллиант. Но очень часто при добыче минерала его можно и вовсе не заметить.
– Почему?
– Потому что в природе он формируется неказистого внешнего вида, с полным отсутствием блеска. Форма может быть совершенно разной. У тебя на ладони лежит куб. Бывают восьмигранники и так далее. Бывают случаи, когда минерал имеет вовсе непонятное строение. В любом случае, если алмаз пригоден для обработки его в бриллиант, а бывает, что и нет, при самих работах он теряет больше половины своей массы. Этот тянет на десятки карат. А на хорошую огранку иногда уходит целый год. Но у нас в «ОКО» есть свои профессиональные огранщики. Думаю, они успеют к торжеству.
– Это к какому еще? – спросила Лариса, хотя и так все было ясно. О свадьбе они еще ни разу не говорили, но оба понимали, что дело к тому и идет. Оставалось только сделать предложение и получить согласие.
– Потом скажу, – ответил Максим. И продолжил: – Все дело в глубине залегания. Алмаз формируется только на больших глубинах под воздействием очень высокого давления. Именно этот факт делает камень настолько твердым, что им можно поцарапать стекло. Сейчас через этот камень ты не увидишь ничего. Вся его прозрачность внутри. Как солнечный свет, готовый прорваться сквозь черные тучи.
Лариса действительно попробовала посмотреть через алмаз на Максима.
– А я тебя вижу! – солгала она.
– Не смеши. Он еще не превратился в бриллиант.
Девушка
– Что ты видишь?
– Ну-у…
– Пока ты опять не солгала, отвечу за тебя. Каждый найденный алмаз имеет свои особенности, которые проявляются в наличии различных включений. Это трещинки, небольшие сколы, пустоты. Именно эти отличительные черты позволяют легко определить, настоящий ли перед тобой самоцвет или синтетический. Минерал, выращенный в лабораторных условиях, совершенно чист. А вот природный камень в любом случае будет содержать мельчайшие дефекты, которые и делают его уникальным.
Он взял у нее алмаз и поднес к лампе.
– Если приглядеться, то этот камень не совсем бурый. Он с синим отливом. А синие и зеленые алмазы считаются наиболее редкими. А бывают еще с желтым переливом, это чаще всего, встречаются красных, розовых, коричневатых, серых и голубых оттенков.
– А как мы его назовем? – спросила Лариса, уже охваченная алмазным жаром. – Ну, когда он станет бриллиантом?
– Это мой подарок, тебе и решать, – усмехнулся Максим.
– Пусть будет «Страус Намибии».
– Звучит неплохо. Но я его тебе сейчас не дам.
– Почему? – обиженно спросила она. И добавила: – Я люблю тебя больше всего на свете.
Максим вдруг обернулся, ему послышался какой-то шорох, а в голове зазвучал голос любимой мамы: «Не верь ей». Он не понял, что это такое? Может, почудилось? И объяснил Ларисе:
– Алмаз «Страус Намибии» еще через две таможни везти. Мало ли что. Получишь в Москве, никуда не денется.
– Я сейчас хочу!
– Ладно, бери. Но в Намибии очень строго с контрабандой. Вплоть до пожизненного.
– Тогда лучше отдашь в Москве. Сам вези, – согласилась Лариса.
– А если я влипну, не жалко будет? Хоть страусиное мясо станешь носить? – насмешливо спросил Максим.
– Ты не попадешься, слишком умный.
Она была права. Завтра в аэропорту Виндхуку их должен был провожать министр геологии, так было не раз, когда Максим привозил что-то из подобных «сувениров» домой. Похамбе и его гостей на контрольном пункте не останавливали. А в Шереметьево у него был свой канал на таможне, главное, не перепутать сроки дежурств. Да и не такая уж это большая ценность – необработанный алмаз.
Громов заплатил за него Хифу всего пять тысяч долларов. Правда, на этот раз камень был действительно исключительно хорош. Но его еще надо было пустить в огранку, договориться с Олевым, чтобы тот сам взялся за работу. Только тогда алмаз «Страус Намибии» станет настоящим синим бриллиантом. И засияет в свадебном венце невесты. Так Максим и задумал, уже видя себя в роли жениха.
Глава четвертая. Встретишь Будду – убей Будду
– …Самое интересное, у меня сложилось такое впечатление, что на таможне меня словно бы уже ждали, – заканчивал свой рассказ глубокой ночью перед единственным слушателем в камере Максим. – На контрольном пункте увидел другую смену, не ту, которую я всегда использовал как канал для провоза всякой мелочи, вроде необработанных алмазов, незадекларированных, которые не входили в законные поставки сырья для фирмы «ОКО» из-за рубежа. Скажем честно: для себя. Все так делают. Ну, хорошо, возможно, я сам перепутал график таможенников. Но почему на мой багаж и личные вещи даже не взглянули, а сразу предложили пройти в комнату досмотра?