Нежное дыхание смерти
Шрифт:
– Вы сообщили его жене? – вкрадчиво поинтересовался Джакометти.
– Еще нет, – ответил комиссар, некстати вспомнив Фульвию. – Но скоро сообщим. Нам надо знать, что говорить ей.
– Комиссар, а вы не слишком усложняете? – мягко спросил хозяин мастерской. – Скажите, если бы это был не русский, а итальянец, как мы с вами, что бы вы сделали?
– Я сказал бы, что парень сам виноват, и положил бы дело на полку, – отозвался комиссар. – Но это иностранец, и мне надо убедиться, что его никто не убивал.
– А
– Смерть в результате дозы некачественного наркотика, – на этот раз ответил Нино. – Парень потерял чувство меры – обычное дело для наркоманов. Рано или поздно они уже не понимают, что вытворяют с собой. Им кажется, что доза в самый раз, а на деле ею слона можно убить.
– Нино, отнеси вещи в катер, – приказал Арицци. – И возвращайся быстрее. Осмотрим его комнату. Проводите меня, синьор Джакометти.
Тот с тяжелым вздохом поднялся с кресла и двинулся в глубь помещения. Комиссар пошел за ним.
– Вот. – Джакометти остановился перед запертой дверью в конце коридора. – Это его комната, но ключа у меня нет.
– У кого ключ? – обернулся комиссар к сопровождавшему их персоналу мастерской, сгоравшему от любопытства. – Кто-нибудь имеет запасной ключ?
– Я, – радостно отозвался уборщик – молодой парень заморенного вида. – Я убирал там. Ну и бардак же у него всегда был!
– Вчера или сегодня убирали?
– Я был на Сан-Марко! – гордо возвестил парень. – Я пришел только сегодня к вечеру!
– Отоприте! – приказал Арицци и пропустил уборщика вперед.
Тот, волнуясь от сознания собственной значимости, поковырялся в тугом замке и распахнул дверь настежь.
– Вот!
Комиссар шагнул в комнатенку. Огляделся и хмыкнул:
– Да, это не отель «Даниель Эксельсиор»! Вы уверены, что убирали тут хоть когда-нибудь?
Парень гордо кивнул.
– Три дня назад, – уточнил он. – Но это все равно бесполезно. Наркоман, я ведь вам говорю.
Комнатка представляла страшное зрелище. Заношенное белье кучей валялось в углу. Стол украшали оплывшие огарки свечей. Комиссар, нахмурившись, смотрел на них.
– Здесь не было света, – пояснил Джакометти. – Проводка, знаете ли, старая…
– Проводка времен Казановы, – подтвердил внезапно вернувшийся Нино. – Комиссар, я не думал, что у нас в Венеции столько населения. И по крайней мере половина собралась перед мастерской.
– Чего они хотят? – ужаснулся Джакометти. – Комиссар, вы обещали!
– Я ничего никому не сообщал, – отрезал Арицци, продолжая оглядывать комнату. – Нино, позаботься, о том, чтобы синьора Джакометти не беспокоили.
– Они не уйдут, – сделал гримасу Нино. – По-моему, что-то узнали журналисты. Карнавал кончился, и они перед мертвым сезоном хотят чем-нибудь поживиться… Представляю заголовки! «Русских убивают!», «Смерть в Венеции!», «Скульптор-наркоман встретил утро 16 февраля
Джакометти посерел.
– Комиссар, я на вас наделся, – продолжал он. – Моя мастерская ни при чем.
– Скажите это журналистам, – пожал тот плечами. – Черт, как жаль, что сегодня именно шестнадцатое! Все они еще крутятся в Венеции. Не будь карнавала, никто бы ничего не узнал. Я сожалею, синьор Джакометти.
Пока он расшаркивался с хозяином мастерской, Нино обшарил комнату. Это не отняло много времени – мебели было всего ничего: стол, стул, кровать и умывальник с мраморной доской, вделанной в стену. Из-под кровати Нино выдвинул какую-то посудину, неосторожно открыл ее и тут же захлопнул, переводя дух.
– Мадонна! – простонал он, тяжело дыша. – Ну и свинья же был этот Демин, упокоится он с миром!
– Что такое, Нино? – бросил в его сторону комиссар, продолжавший толковать с хозяином.
– Это ночной горшок! – не унимался тот. – Давно я такого не видел!
– Ничего удивительного, здесь нет канализации, – спокойно пожал плечами Джакометти, на губах которого возникла чуть заметная улыбка. – Мы все страдаем из-за средневековой планировки, не так ли?
– Как истинный венецианец, не могу с вами согласиться, – язвительно заметил Арицци. – Я нахожу прекрасным все, что говорит о нашей исключительности и самобытности. Даже если это ночной горшок.
– Ну, так далеко я в своей преданности родному городу не захожу, – еще милее улыбнулся Джакометти. – Комиссар, вы все осмотрели? Мы можем уйти?
– Пока – да, – сказал комиссар, бросая беглый взгляд на часы. – Нино, у тебя все?
– Все, – отозвался тот, моя руки под краном. Вода, как ни странно, – шла. – Нет наркотиков, зато есть восемьсот шестьдесят пять долларов. У парня не было нужды в деньгах.
Джакометти навострил уши, и комиссар рассердился на помощника, который порой был излишне откровенен в присутствии посторонних. Однако сейчас выговаривать ему за это некогда – надо возвращаться в управление и разузнать у доктора подробности смерти Демина, если таковые появились. Потому Арицци только кивком позвал Нино к выходу. Дверь они за собой заперли, и комиссар попросил в комнату не входить. Полицейские покинули здание и в молчании уселись в катер. Только тут Арицци снова открыл рот:
– Твое мнение, Нино? Мы в этом деле лишние или нет?
– Лишние, комиссар, – лениво ответил тот, закуривая и глядя на канал несколько осоловевшими глазами. – Парень подох от наркотиков, но я могу поклясться, что он ими не торговал. Знаешь, на кого он похож? На человека, который внезапно дорвался до денег и не смог удержаться… Барахло у него паршивое, не похоже, что он располагал такими деньгами, чтобы платить за обучение и прочее… Думаю, комиссар, что он получил за работу деньги и сорвался…