Нежное солнце Эльзаса
Шрифт:
Память, спасибо ей за это, намертво вытерла из сознания все события, телодвижения и образы той ночи. Поберегла меня. Осталось только смутное чувство омерзения и отчасти стыда, но, поскольку никакими конкретными фактами оно не подкреплялось, я тогда довольно быстро пришла в норму. Чуть ли не сразу же по возвращении в Москву. Лишь одно я запомнила точно — ни в ту ночь, ни когда-либо после я не позволяла Алексею себя целовать. Прятала губы, уворачивалась, зарывалась лицом в подушку. Слабое, но все-таки утешение.
Справедливости ради нужно сказать, что не только я, но и Леша добросовестно отработал свою часть программы. За неделю
Таким образом, первые потенциальные клиенты, их предпочтения и объемы стали мне более-менее понятны. С Германией однозначно стоило начинать — судя по потребностям рынка и готовности дистрибьюторов, здесь наше предприятие могло получить примерно четверть существующего на тот момент оборота компании в целом. Прирост на двадцать пять процентов — это ой как немало! Но финальный-то смысл далеко даже не в этом. А в том, чтобы, отладив систему работы здесь, выйти на остальные европейские страны.
Единственное, что меня беспокоило и оставалось какое-то время «темным лесом», — так это немецкие таможенные процедуры. Но при первом же близком контакте с одним из крупнейших дистрибьюторов стало ясно, что переживаю я зря: все вопросы по оформлению, доставке, обработке груза на территории Германии дистрибьютор берет на себя. Наше дело было для начала прислать образцы. Дальше, если продукт потенциальных партнеров устроит, оформить так называемый паспорт сделки, выставить счет и передать оговоренную партию товара. Параллельно, как правило, начинается совместная работа по продвижению — реклама, PR и прочие заморочки.
Все дела с таможней на территории России — наша головная боль, все вопросы по приему груза — их забота. Проще некуда.
Одним словом, поездка «в отпуск» оказалась для меня более чем плодотворной. Я раздала потенциальным партнерам море визиток, причем предварительно уже остановила выбор на нескольких дистрибьюторских компаниях, собрала все возможные контакты, продублировав ими украденную Алексеем базу, и составила мнение о возможностях рынка и даже лице потенциального потребителя. Стало ясно, что в Германии прежде всего будет востребована водка средней ценовой категории — немцы оказались довольно прижимистыми по результатам опросов, — но непременно достойного, или выдаваемого за таковое, качества. В Москву я вернулась окрыленная. Во-первых, потому, что закончился мой вынужденный роман с Алексеем, а во-вторых, мне удалось решить все поставленные задачи. Теперь оставалось свести результаты в приемлемую форму бизнес-проекта — это заняло еще полгода — и положить готовый продукт на стол своего
В тот день, когда мой бизнес-план попал в кабинет шефа, и следующие два месяца я сидела за рабочим столом словно на иголках, — не могла дождаться, когда же шеф скажет наконец что-нибудь или хотя бы отдаст мне отработанный документ. Я же вложила туда все: и расчеты, и результаты исследований, и даже перечень первых потенциальных партнеров, за что успела отругать себя немилосердно. Временами мне казалось, что работа по моему бизнес-проекту уже вовсю ведется, только я об этом ни черта не знаю. И я выискивала во взглядах, интонациях, поведении руководства подтверждение своим подозрениям.
Наконец, спустя шестьдесят тяжелых, прошедших в мысленной лихорадке дней, час икс настал. Кипу бумаг шеф бросил мне на стол уже поздно вечером, перед самым уходом домой. Криво усмехнулся и, не прощаясь, с размаху захлопнул дверь. Я почувствовала по выражению его лица, по издевательской усмешке на губах, что среди бумаг скрывается и мой бизнес-проект. Но главное — шеф не мог сказать о нем ничего хорошего! Я бросилась лихорадочно разбирать документы, отыскивая среди них свой монументальный труд, на который я растратила целый год своей жизни, приличную сумму денег, море усилий и даже самою себя.
Резолюция, наложенная мелким и невероятно корявым почерком Петра Кузьмича, была простой и лаконичной: «Деточка, используй ЭТО по назначению. В сортире!»
Сказать, что я была шокирована, — нет. Я была уничтожена, убита. А самое ужасное — не могла ни черта понять: я же не просто несла какую-то околесицу! Все выверено, высчитано. Все цифры, доводы, предложения сделаны на основании моего тайного, проведенного за собственный счет исследования немецкого рынка. Я так надеялась, что этот проект сделает из меня человека, что Маргарита Рубина перестанет в конце концов быть просто записью в личном деле работника, которое хранится в отделе кадров, а станет живым, замечаемым другими сотрудником компании «РусводК»! И еще — до смерти, до умопомрачения мне тогда нужны были деньги.
Я больше не могла приходить каждый вечер домой и видеть там следы бурной деятельности ублюдка-отца. К тому времени он уже довел до могилы бабушку, сделав последние годы ее жизни, когда она не могла больше работать и вышла в семьдесят с лишним лет на пенсию, невыносимыми. Шагу, без преувеличения, не давал ступить. Она в собственной квартире, по сути принадлежавшей только ей и никому больше, вынуждена была прятаться от него в дальней комнате, закрывшись на замок. Ни на кухню, ни в туалет, ни из дома отец ее целыми днями не выпускал. Стоило бабушке сделать попытку прокрасться хотя бы в уборную, как он вырастал словно из-под земли и буквально пинками загонял ее в комнату обратно: «Пошла к себе, старая карга!» Дошло в итоге до того, что мама оставляла бабушке в ее комнате обед в термосе и железное ведро, чтобы та могла справить нужду.
Эти бесконечные унижения слабых женщин перед мужским ничтожеством настолько выводили меня из себя, что я только из-за матери удерживалась от попыток набить родителю морду. Иначе давно уже превратила бы поганую рожу своего папани в кровавое месиво. И с радостью ощутила бы на собственных костяшках его горячую, наполовину разбавленную этиловым спиртом кровь. Но, слушаясь маминых уговоров, приходилось только скрипеть зубами и оплакивать безвозвратно исковерканную и оскорбленную скотиной-отцом бабушкину судьбу.