Нежное создание 2
Шрифт:
— Верно заметили, хозяйка, гадит, ирод, — покосилась на жако.
Набирая воду, гремела ведром:
— Вот сейчас приберусь, и утром сами увидите, что тут будет.
Госпожа Маргрит растёрла лицо ладонями, аккуратно высморкалась в платок и подошла к буфету. Подняв голову, ласково заговорила:
— Лети ко мне, Жакуй. Мы уходим. Здесь нас не понимают и не любят. Ну, лети же, птичка.
Попугай спикировал на плечо женщины. Заглянув ей в лицо, копируя голос и интонацию Ники, спросил:
— Чаю хочешь?
—
— Где ваша прислуга? — заворчала служанка ей вслед. Вздохнула: — Справилась и домой ушла? А вот не следует её так рано отпускать, бесстыжую.
Ника взяла клетку и поспешила за мамой.
Разговор с ней оставил в душе тяжёлый осадок и, в самом деле, ощущался ненужным и пустым. Каждый остался при своём мнении. Но девушку терзали сомнения: «А что если госпожа Маргрит права и развод Кэптена невозможен? В лучшем случае он растянется на годы или вовсе на десятилетия».
Ждать своего счастья до старости не хотелось. Любить и быть любимой хотелось сегодня. Здесь и сейчас.
Сможет ли любовь Ники выдержать испытание временем?
Госпожа Маргрит добилась своего: нечаянный поцелуй в глазах Ники утратил привлекательность. Острота впечатления притупилась, померкла.
**
Ника пробудилась от лая соседской собаки, продолжавшей вещать бесконечную сольную партию.
Сладко потягиваясь, с глубоким вдохом пожалела бедолагу: «Её, точно, не кормят. Или мучают. Разобраться в срочном порядке», — сделала мысленную зарубку.
Несмотря на ранний час, заснуть снова девушка не смогла. Долго ворочалась, затем решительно встала, умылась. Причёсываясь, потрогала заметно уменьшившуюся, переставшую болеть рану на затылке.
Пересмотрела и подправила эскизы столовой керамической посуды и пивных кружек, над которыми засиделась допоздна. Оделась в рабочее платье и спустилась в зал кофейни.
Там было тихо и сумрачно. Пахло новой мебелью. Из кухни проникал аромат свежей выпечки, тушёного мяса с капустой и копчёных колбас. Слышался недовольный голос Хенни:
— Не стой тут. Иди полы мыть на втором этаже.
— Про уборку покоев на втором этаже мне хозяйка ничего не говорили, — ответила Лина.
— Так и будешь стоять египетским изваянием?
— Не буду. Дай мне ведро. Я налью воды и отнесу Гуго. Он велел мне принести ведро воды.
— Какой он тебе Гуго?! — взвилась Хенни. — Он на двадцать годков старше тебя!
— На семнадцать, — не смутилась девица.
— Иди отсюда. Я сама отнесу ему воды, — Хенни загремела тарелками. Не могла успокоиться. Голос сочился недовольством: — Тебя наняли прислуживать госпоже Маргрит, а не совать нос, куда не следует.
— Я не сую, — огрызнулась Лина.
Выскочив из кухни, она налетела на Нику и толкнула её в бок. Ойкнув от неожиданности и покраснев, проскочила мимо, устремившись вверх по лестнице.
—
— Гуго её занимает, видите ли, — проворчала служанка. — Так и вьётся вокруг него говорливой пташкой, срамница.
— А он что? — Ника присела у фаянсового рукомойника, рассматривая отбитый угол на предмет восстановления.
Слушала Хенни вполуха, занятая своими мыслями: «Не восстановить… Клея прозрачного нет. Да и откуда ему взяться? Жалко… Красивый рукомойник… был. Предстоит сделать новый, не такой помпезный и гораздо удобнее».
Представила его — где-то виденный керамический бочонок* литров на пять, выполненный в едином стиле с миской-умывальником, установленными на туалетном столике. Если в «умывальнике» сделать сливное отверстие и под него подставить ведро, спрятанное за дверцей, то всякий раз выливать из миски использованную воду не придётся. Роль водопроводного крана в данном случае будет выполнять бочонок.
«Хочу такой себе в комнату», — размечталась девушка. И обязательно схожий с ним поставить в будущий санузел.
— Выгнать её надо, — услышала Ника недовольный голос Хенни.
— Почему? — спросила без особого интереса.
— Чтоб неповадно было чужих женихов отбивать, — загремела служанка ведром.
Ника, наконец, поняла, в чём дело.
— Оставь всё как есть, — сказала, вернувшись к поискам попугая. — Если Гуго любит тебя, то ни на кого больше не посмотрит. Если ты ему не нужна, значит, и он не для тебя. Пусть катится на все четыре стороны.
— Так я никогда себе мужа не найду, — шмыгнула носом Хенни.
— Тебе нужен муж для статуса замужней женщины или любовь к нему всё же прилагается?
— Я люблю Гуго, — протяжно вздохнула Хенни, вытирая нос полой передника.
— Значит, бери его в охапку и тащи в церковь. Только если он после женитьбы станет гулять от тебя — не плачь.
— А что мне тогда делать? — служанка с интересом присматривалась к госпоже.
— Оставь всё как есть, — уверенно повторила Ника. — Не вешайся ему на шею. Знай себе цену. Поняла? К новенькой не вяжись. Пусть Гуго видит, что она тебе не соперница. Ты лучшая: красивая, добрая, умелая, готовишь так, что язык можно проглотить, — звонко причмокнула.
Хенни отвернулась и засморкалась сильнее.
Не обнаружив жако в кухне, Ника с удивлением уточнила:
— Наш крылатый сквернослов ещё спит? Или госпожа Маргрит посадила его под домашний арест?
— Скажете тоже, — улыбнулась служанка. — Госпожа Маргрит приходили, взяли ему питьё и еду и ушли. А вы что-то рано встали, хозяйка. Голова болит? Кровь спёкшуюся вычесать не надо?
— Вроде не болит, — потрогала Ника затылок. — Кровь больше не шла.
— К лекарю всё одно сегодня сходим, как он велел. Есть будете?