Нежность августовской ночи
Шрифт:
– Если бы мне это сказала тогда… Я бы это понял. Я бы сам с тобой пошел к твоему Толику, – серьезно произнес Глеб.
Евгения посмотрела ему в глаза. «Понял бы. Пошел бы со мной… Не врет», – мелькнуло у Евгении в голове.
– Прости, что я придумала этого ребенка, но… – Она беспомощно вздохнула.
– Как же фотоаппарат оказался у Толика?
– Да по дурости моей! – с досадой воскликнула Евгения. – Мы разъезжались с Толиком, я перепутала коробки и сунула камеру в его вещи. Причем обнаружила пропажу не скоро… а как поняла – обратилась к Толику.
– Он вернет тебе «лейку», – пообещал Глеб.
– Ой, да ладно, я уже успела с ним разругаться в пух и прах… – Евгения махнула рукой, вспомнив, как Толик пытался задушить ее в старом доме. – Все мой характер дурацкий… Да, а ты кто по профессии? Почему мы только обо мне…
– Я – переводчик.
– Да? Как здорово! С какого языка? – обрадовалась Евгения. Меньше всего она хотела, чтобы ее знакомый оказался каким-нибудь менеджером или банковским специалистом. Она всегда подозревала, что ни менеджер, ни банковский специалист, ни консультант по какому-нибудь ребрендингу не поймет ее.
– С немецкого. Но я не с людьми работаю. Я книги перевожу…
Они снова сели в машину, поехали вдоль набережной. Глеб немного рассказал о себе, Евгения – еще о своей драгоценной «лейке». Глеб поведал о Фридрихе Бергере. Евгения – почему они с Толиком развелись. Преподнесла историю о своем разводе в юмористическом ключе, отчего Глеб долго смеялся.
– Сворачиваем или в парк? – спросил он.
Только сейчас Евгения сообразила, что они находятся перед воротами, ведущими в парк имени Горького. Эх, гулять так гулять…
– В парк! – попросила она.
Они проехали в старый парк, оставили машину на стоянке.
Уже опустились сумерки, а они все ходили по аллеям и говорили, говорили… Евгения не помнила, чтобы когда-либо с таким удовольствием и так откровенно с кем-то беседовала. Она была абсолютно захвачена Глебом, все нервы ее были напряжены до предела, душа – полностью открыта. А еще Евгению так и подмывало спросить Глеба о его семье. Она должна знать об этом человеке все! У него же тогда, в прошлую их встречу, было на руке кольцо!
Значит, у Глеба должна быть жена. И дети – сто процентов. «Спросить или нет? – лихорадочно думала она. – Но как-то неприлично… И как спросить: «Глеб, почему ты сегодня без обручального кольца?» Ох, глупо – в лоб, бесцеремонно… Простота хуже воровства! Но я-то ему про Толика все рассказала! – сама себе возразила Евгения. – Нет, спрошу. Он не станет лгать, этот Глеб. Скажет правду – да, жена есть, и дети. Двое (мне почему-то кажется, что именно двое!). Так вот. Он мне все это скажет, я в ответ мило улыбнусь, а потом… а потом совру, что устала и что мне пора домой. И мы расстанемся. Хотя глупо как-то. Зачем тогда мы встречались сегодня? О деньгах, которые я у него тогда заняла, он и слышать не хочет… В самом деле, зачем я рассказываю ему обо всем, зачем он смотрит на меня, зачем я несу в руках этот цветок, зачем мы поехали в этот парк, зачем этот вечер? Зачем мы вместе?..»
– Глеб… Глеб, у тебя есть семья? –
– Нет, – не сразу ответил тот.
Выдохнув, Евгения позволила себе немного расслабиться.
И тут же расстроилась – зачем он врет? Наверное, специально перед этим свиданием снял с пальца обручальное кольцо…
Они в этот момент стояли у пруда. Стремительно темнело, в черно-синей воде отражались фонари, со всех сторон доносилась музыка. Мимо то и дело проходили парочки – смех, звуки поцелуев… Романти€к. Сцена из старого кино – про жизнь счастливую, простую, правильную…
И даже то, что они с Глебом сейчас гуляли по старому парку, тоже выглядело как-то ненатурально, слишком красиво. В жизни так не бывает! В жизни одни проблемы.
В жизни люди лгут и притворяются. Она, Евгения, уже лгала – о ребенке, которого у нее якобы отняли, и он, Глеб, тоже лжет – о том, что никакой семьи у него нет.
– Надо же… – растерянно пробормотала она и отвернулась.
– Не знаю даже, стоит ли рассказывать о себе все?.. – Глеб, словно почувствовав ее настроение, взял Евгению за руку. – Потому что моя история – не самая красивая и не самая приятная. Да и я в ней, если честно, выгляжу дураком.
– Ой, удивил… Можно подумать, моя история лучше! – неуверенно произнесла Евгения. – Хотя ты меня заинтриговал…
– Тогда давай сядем где-нибудь.
– Где?
Глеб немедленно предложил идти в какое-то пафосное заведение неподалеку, но Евгения решительно отказалась.
Ей не захотелось идти и в обычное летнее кафе, каких по парку разбросано великое множество. Евгения чувствовала, что не смогла бы сейчас ни есть, ни пить, ни сидеть на одном месте. Внутри ее словно сжималась какая-то пружина. Евгения то едва могла дышать, то внезапно переходила к обморочному покою… От того, что скажет ей сейчас Глеб, зависело все.
Останется ли она с ним или уйдет…
Они шли в сторону главного входа, по аллее аттракционов. Вокруг все переливалось, сверкало огнями, сновали толпы отдыхающих…
Пройдя еще чуть дальше, Глеб с Евгенией оказались на площади, посреди которой располагался цветомузыкальный фонтан.
Это было красивое зрелище – на фоне темно-синего неба под музыку пятидесятых годов прошлого века взлетали и падали разноцветные струи воды.
Евгения не выдержала, выхватила фотоаппарат и сделала несколько снимков.
Ей приходилось не раз ездить по миру, и, пожалуй, всяких красот она насмотрелась изрядно. Уж чем-чем, но цветомузыкальными фонтанами Евгению удивить было трудно. Но в этих – да еще под приторную мелодию «В парке Чаир распускаются розы» – было что-то родное. История ее страны, ее города… Образы, которые шли из детства.
– Сто лет здесь не был… – сказал Глеб.
– Остановись мгновенье, ты прекрасно… – пробормотала Евгения. Она была настолько переполнена этим летним вечером, этой музыкой, переливами красок, этим мужчиной рядом, что оказалась уже на грани слез, истерики.