Нежность августовской ночи
Шрифт:
А еще – она ничего не боялась. Вот сейчас – шла, даже не оглядываясь.
Перепрыгивая через кирпичи, женщина решительно направилась к лестнице.
– Слушай, а лестница не развалится? – спросила она, поднимаясь по ступеням.
– Нет. Раньше строили на века, – успокоил Толик, поднимаясь вслед за бывшей женой. – Этот дом еще сто лет простоит.
– Я вот думаю… Начнут его реконструировать… и вдруг – найдут ее!
– Кого? – с недоумением спросил Толик. – Осторожнее, смотри под ноги – там ступенька
– Кого? А ту женщину, жену купца-мильонщика, которая пропала. Он ее убил и замуровал где-то здесь… ты сам рассказывал, помнишь?
– Это Аким Петров рассказывал, диггер. Но он соврет – недорого возьмет. Легенда, Женечка… Петров любит людям головы морочить – это его работа.
– Да? Ну и ладно… – Евгения вышла в коридор второго этажа. Облупившиеся стены, битый кирпич, двери без косяков… – В какой комнате ты спрятал «лейку»?
– Кажется, дальше… Ты смотри в той стороне, а я пойду в эту. Да, и поставь свою сумку тут, она будет мешаться. Не бойся, никто ее не утащит…
Евгения послушно поставила свою сумку, довольно объемную на вид, на стул без спинки и налегке побежала в другой конец коридора.
Толик слышал ее шаги, слышал, как трещит старый паркет… Он заглянул в сумку Евгении – сотовый телефон находился в одном из внутренних карманов. Отлично. У нее не было с собой телефона. Толик зашел в одну из заброшенных комнат и стал смотреть в окно.
«Убьем двух зайцев, – сказала вчера Нина Мазурова, глядя на Толика черными – словно без дна – глазами. – Все же знали, как она любила старые дома, обожала именно этот дом…»
«Да. Она постоянно его фотографировала», – согласился Толик.
«Прекрасно. Никто не удивится, что вашу бывшую жену опять понесло к нему. Она фанатичка, фотограф… А дом – старый. Взял да и развалился. Вместе с ней. Чего тут удивительного? Не надо шляться где ни попадя!»
«А если я не успею выйти?»
«Так вы рассчитайте все с другом со своим. Точное время».
«Меня могут увидеть рядом с ней!»
«А что такого? Вы, Анатолий, тоже то и дело к этому дурацкому дому ходили. В этот раз пошли – за бывшей женой. Ей приспичило на дом изнутри посмотреть, а вы ее отговаривали. Потом вы успели из дома выйти, а она – нет. Трагическая случайность».
«Не знаю… Евгения, может, и не станет вызывать архпатруль…»
«Станет! Сами говорили, какая она фанатичка, как любит это старье. Праздники кончатся, и ваша Евгения пойдет в набат бить – спасите старую Москву, спасите! У вас есть один день – сегодня. Это такая удача – День города, центр перекрыт… Глупо не воспользоваться этим шансом – другого-то не будет!»
«Зато расследование начнется, когда дом рухнет. Вместе с Евгенией…»
«Начнется! Обязательно будет. И что? А вы скажете – вот, не снесли вовремя, и развалился дом, человек погиб! Раньше сносить надо было!»
«А
«Какие следы, какие улики?! Вы же сами мне битый час рассказывали, что взрыв ваш друг сделает направленным, что гидрология там… фундамент подмыт, пустоты в подвале… что дом сложится сам, от малейшего толчка!»
«Комиссия придет. Каждый кирпичик перевернут, обнюхают».
«И что? А мать ваша – на что? Как я поняла, она уважаемый человек, замнет дело. Она – мать, она не станет вас подставлять… Ну, не вас, а холдинг свой хотя бы!» – тут же оговорилась Нина.
«Если Ластик узнает, что в доме будет Евгения…»
«А кто вас просит рассказывать ему? Вы сами не знали о том, что ее туда понесет! Вы всеми силами отговаривали ее, но она же фанатичка… А его какое дело? Пусть ставит взрывной механизм и уходит. Остальное его не касается».
«Ластик не простит мне, что по моей воле он стал убийцей».
«Убийцей Евгении? Да кто она… Велика потеря! И потом, он же вам сам потом спасибо скажет, когда в этом клубе счастье свое найдет…»
«Не смешите, – вяло отбивался Толик. – Какое в клубе счастье?..»
«Анатолий, ну что же вы… Ни рыба ни мясо! Действуйте! Или вы даже на поступок не способны, а?»
«Я вас боюсь».
«Меня? Господи, да я буду нема, как могила! Я мужа хочу вернуть!»
«А вы уверены, что Глеб вернется к вам?»
«Абсолютно. Если этой… вашей… бывшей не станет, то он вернется ко мне. Я все сделаю, чтобы вернуть его. А когда я забеременею, он сто процентов будет мой. Вы Глеба не знаете, в некоторых вопросах он – скала. Своего ребенка точно не бросит!»
«Так что ж вы раньше-то…»
«А вот это уже не вам судить! Короче – тварь вы дрожащая или кто? Мужчина вы или кто?..»
…Толик вздохнул, потыкал ногой вздыбленную паркетину. Та с грохотом отлетела в угол.
– Нашел? – издалека закричала Евгения. – Я ничего не обнаружила… Хоть какой бы ориентир дал, в какой комнате искать!
Толик вышел в коридор и нос к носу столкнулся с Евгенией.
– Я вспомнил! – улыбнулся он. – «Лейка» – в той комнате, точно… там дверь была, да… и без окон комната!
Евгения бросилась к дальней комнате. Толик пошел за ней по коридору, перешагивая через кучи мусора.
«Я не тварь дрожащая, я способен на поступок. Я, между прочим, тоже рискую, заходя в этот дом!»
«Тогда сделайте это. Сделайте и ни о чем не жалейте!» – крикнула ему вчера в лицо Нина Мазурова.
Евгения вбежала в крайнюю комнату.
Толик быстро закрыл за ней дверь. Припер снаружи заранее приготовленной железной трубой.
– Дурочка… – с тоской прошептал он, мысленно обращаясь к Евгении, и посмотрел на часы. У него в запасе оставалось ровно десять минут.