Нежные листья, ядовитые корни
Шрифт:
– Одиннадцатый класс, третья четверть, – сказал юнец. – Мальчик Демьянов и девочка Зинчук.
Ирка встала как вкопанная. Она открыла рот, но не смогла издать ни звука.
Любка Савушкина бессильно опустилась в кресло.
– Вот с этого надо было начинать, – буркнул муж Елиной. – А то «позвольте, разрешите»…
– Я рискну еще раз повторить свою просьбу, – с отвратительной вежливостью сказал юнец, обращаясь к Коваль. – Не ответите ли вы на несколько вопросов? Когда вы в последний раз видели Юлию Зинчук?
– В школе, – выдавила Коваль. –
– Что случилось с ней в одиннадцатом классе?
Молчание.
– Уточню – в третьей четверти?
Молчание.
– Вы ведь обе прекрасно понимаете, о чем я говорю.
Молчание. Они даже не пытались выкрутиться – «мы не помним» или «это вас не касается». Не пытались притворяться, что не понимают, о чем речь. Просто молчали. Бабкин смотрел на двух женщин, и происходящее нравилось ему все меньше и меньше.
– Это была просто грубая шалость, – выговорила наконец Любка.
– Шалость, – повторил Макар. – Грубая.
Он внимательно посмотрел на нее. Любка пожала плечами:
– И глупая. Мы не были добрыми девочками в школе.
– Серьезно, ничего особенного, – добавила Коваль.
«Руки, руки ей держи!» – «Кусается, тварь!» – «А-а-а-а-а!»
Ирка налила себе воды и выпила залпом, как водку.
Илюшин сунул кулаки в карманы брюк.
– Мне хотелось бы вам кое-что объяснить, – сказал он. – Я не знаю, что произошло много лет назад. Но я знаю, что произошло здесь недавно. Ваша подруга устроила встречу бывших одноклассниц. И что особенно интересно, женщины, которые были на этой встрече, боялись упоминания имени Зинчук – все, кроме одной.
«Коридор такой длинный, что кажется, они бегут вечность. Догнать, сбить с ног, подмять под себя… Кто это визжит? Светка?
– Давай сюда!
– Я не знаю, где они!
– Ищи, дура!
– Вот, вот…
Дрожащие скрюченные пальцы, блеск металла».
– Кроме кого? – спросила Ирка, просто чтобы перебить звеневшие в ушах отголоски криков. Ей казалось, их слышат все.
– Кроме моей жены, – подал голос здоровяк.
– Она единственная, кто не понял, отчего вас так волнует Зинчук. – Юнец взглянул на Коваль. – И это снова возвращает нас к школьной истории.
– Чушь! Какая тут связь?
– В конце концов, – словно не слыша Савушкину, продолжал парень, – женщину, которая все это устроила, нашли убитой.
На словах «все это устроила» Любка с Коваль вздрогнули и переглянулись. О чем он говорит, о встрече? Или о том, что произошло восемнадцать лет назад? Что ему известно?
– Бред… – растерянно пробормотала Коваль.
– Зинчук могла через столько лет после того случая в школе решить отомстить? – спросил Макар.
– Только
– Спрошу иначе: могла Юлия Зинчук после того случая в школе начисто, как вы выразились, шизануться?
– Нет!
– Ирина, а вы что скажете?
Коваль уставилась в пол.
– Это была просто шалость, – тупо повторила она.
«Откуда столько крови? И на лезвии, и на полу…
– Кто-нибудь, дайте бинт. Дайте же этот чертов бинт! Что вы стоите?!»
Макар потянулся и непринужденно покачался на пятках. Бабкин устал стоять, но сесть им так никто и не предложил, а сам он не собирался просить разрешения второй раз. Особенно у этой грудастой стервы карманного формата с лицом развратного ребенка.
К его удивлению, Кувалда вызывала у него куда меньшую антипатию. Крупная, ширококостная, могучая и довольно безбашенная баба, если решила применить силу, чтобы выставить их из номера. И при всем этом жалкая, что ли. Несчастная.
– Пожалуй, я от вас устал, – вздохнул Макар. Бабкин даже покосился на друга – не показалось ли. Но, судя по тому, что обе женщины уставились на Илюшина – одна гневно, вторая недоверчиво, – он все расслышал верно.
– Вы делаете глупость за глупостью. Начиная с того, что отказываетесь со мной нормально говорить, и заканчивая тем, что остались в отеле.
– Говорить с вами нам и в самом деле не о чем, – сказала Любка, собравшись с силами, – это исключительно наша добрая воля. А с отелем что не так? Рогозину убили? Давайте без всякой фальши: никакой подругой она нам не была. Мы о ее жизни знали исключительно из интернета. А она о нашей не знала вообще.
– Не интересовалась, – поправила Ирка.
– Да, правильно: знала, но не проявляла интереса. То, что ее убили, ужасно. Но оплакивать ее мы не будем. Так что не стоит читать нам лекции о морали.
Илюшин удивленно вскинул бровь:
– Мораль? Вы меня и впрямь не поняли или только делаете вид? Скажу вам прямым текстом, – он повысил голос, – я абсолютно убежден, что Юля Зинчук в отеле. Больше того – она одна из вас! Что вы так смотрите на меня? Да-да, одна из восьми, приехавших на встречу. У нее есть цель, и, как сказала мне Маша Елина, она пойдет к этой цели маленькими шагами. Первый шаг уже сделан.
Любка не очень натурально рассмеялась.
– Ты же не хочешь сказать, что это Зинчук убила Светку из-за школьных обид?
– Что случилось в третьей четверти? – вопросом на вопрос ответил Макар.
Савушкина замолчала, кусая губы.
– Как одна из нас может быть Зинчук? – вмешалась Ирка. – Чо несешь-то? Я всех отлично…
Она вдруг замолчала. Перед ее мысленным взором встала Саша Стриж. Но не та незаметная девчонка, которую она помнила, а нынешняя строгая красавица. Коваль искала и не находила между ними никакого сходства.