Нежные щечки
Шрифт:
Чувствуешь ностальгию? — повернулся к ней Митихиро.
Касуми с недоумением посмотрела на мужа. Она так тосковала по Исияме, что ей ошибочно послышался какой-то намек в словах мужа.
— По чему?
По чему? Ну, по Хоккайдо, разумеется!
— Да, конечно, — сдерживая биение сердца, уклончиво ответила Касуми и снова уставилась в окно.
Касуми-сан, а где ты родилась на Хоккайдо? — На этот раз вопрос был задан Исиямой.
— Есть такой округ Румой. Там — маленькая деревушка на берегу моря.
— Я бы не отказался туда съездить. Хорошее, наверное, место, — не оглядываясь, произнес Исияма.
— Да
Она уже смирилась, что никому не понять ее чувств.
И что же хорошего в Токио? — Исияма снизил скорость. — Полно народу, воздух грязный…
— О, кстати, сегодня утром ужас что было, — вставил Митихиро.
И правда, такое утро, как сегодня, когда казалось, что нечем дышать, случалось нечасто. Смог стоял стеной плюс духотища — даже при плотно закрытых окнах и включенном кондиционере казалось, что выхлопные газы все равно просачиваются в помещение. Окна в машине были открыты, и Касуми вдохнула влажный, прохладный воздух с гор. Она вспомнила утренний разговор с Митихиро.
— Это все вещи? — спросил Митихиро, показывая на собранный Касуми с вечера чемодан.
Касуми кивнула. На самом дне чемодана вперемешку с детскими вещами были спрятаны несколько пар нового нижнего белья. То, что Митихиро должен был нести этот багаж, снова заставило ее терзаться мыслью о собственном предательстве. Ничего не подозревавший Митихиро отнес чемодан и бумажный пакет в прихожую. В пакете — две бутылки вина, которые Митихиро лично выбрал в подарок для Норико.
— Ничего не понимаю в вине, купил какое-то дорогое. Честно говоря, мне неудобно. По-хорошему, это мы должны были пригласить его куда-нибудь. Он наш клиент как-никак.
С тех пор как они получили приглашение от Исиямы, Митихиро был в замешательстве и все беспокоился о том, как к этому отнесется Норико.
— Да ладно тебе. Исияма-сан тоже чувствовал себя неловко. Проезд все-таки недешевый.
— А зачем тогда приглашал? — недоумевал Митихиро. — Ну зачем? Как думаешь? Обычно наоборот бывает.
— Ты думаешь?
В последнее время Митихиро брюзжал по поводу и без повода.
— Пригласил просто потому, что он твой приятель, — отводя взгляд, ответила Касуми.
— Может, и так. Исияма последнее время как-то необычайно внимателен ко мне.
— Ты же все время как на иголках, тут любой забеспокоится.
В такие моменты Касуми сама удивлялась, откуда только в ней берется эта холодность. Хотя причина была в ней, она ненавидела Митихиро за его толстокожесть, за то, что он не замечал, что с ней что-то происходит.
— Кризис и все такое.
Экономический спад был лишь одной из причин, проблема была еще и в складе характера Митихиро, который оставался упертым ремесленником, не способным меняться, как того требует время. Но Касуми предпочитала об этом молчать.
— Кстати, о Хоккайдо, — посмотрев на Касуми, произнес Митихиро. — Ты ведь давно там не была.
— С тех пор, как окончила школу.
— Иногда не помешало бы навещать родных.
— Да уж, — отделалась смешком Касуми.
В свое время она рассказала Митихиро, что с родителями отношения у нее не сложились, она сбежала в Токио и потом не связывалась с ними. Непонятно, убедило ли Митихиро подобное объяснение, но, похоже, он понял, что были какие-то обстоятельства, и расспрашивать
— А ты, мамочка, раньше была на Хоккайдо? — Юка, слышавшая разговор родителей, легонько похлопала Касуми по руке.
Эта манера перетягивать на себя материнское внимание была такой очаровательной — Касуми сжала обеими ладонями нежные щечки дочурки. Довольная Юка рассмеялась, делая вид, что ей щекотно. Пятилетняя Юка была любимицей Касуми.
— Нет, не была.
— Неправда, была.
— Сказала же тебе, не была.
Она смотрела на Юку — короткая стрижка каре, заколочки с обеих сторон — и видела себя в детстве. Касуми всматривалась в лицо дочери. Дети возвращают нас в то время, о котором мы забываем. Юка, не удовлетворенная ответом матери, пошла к отцу, который обувался в прихожей.
— Папа, а мамочка была на Хоккайдо?
— Хм, я не знаю, — слукавил Митихиро.
— У нас бабушка и дедушка только твои мама и папа, так ведь?
— Мама у нас одна-одинешенька. — Только это было правдой в словах Митихиро.
Брошенная родина, куда она никогда не собиралась возвращаться, перестала ощущаться как нечто реально существующее. Даже сама ее жизнь на Хоккайдо теперь казалась ей чем-то происшедшим с ней во сне. Чтобы положить конец этому разговору, Касуми стала поторапливать детей на выход.
В самолете настроение у Юки испортилось. Касуми было неудобно сидеть, обняв Рису, обмякшую во сне, как тяжелая резиновая кукла, она старалась развлечь Юку, обсуждая с ней происходящее за бортом самолета. За иллюминатором виднелись голубое небо и белоснежное море облаков.
— Посмотри! Море из облаков. Ну посмотри же, как красиво! Ты же так хотела полететь на самолете.
Сколько Касуми ни старалась, Юка лишь мельком бросила взгляд на вид за окном и весь полет сидела потупившись, вжав в кресло свое не по годам маленькое тело. Митихиро, обещавший дочери снимать в дороге видео, заснул, как только они оказались на борту, — чтобы взять длинный отпуск, ему в последнее время приходилось работать по ночам. «Наверное, поэтому девочка расстроена», — подумала Касуми.
— Папа устал. Видео мы попозже обязательно поснимаем.
— Мне все равно, — как взрослая, отреагировала Юка.
— Тогда что не так? — спросила Касуми, хотя ей уже порядком поднадоело заискивать перед дочерью.
Ее душа, опережая время, уже была вместе с Исиямой. В салоне было холодно, и тело Касуми покрылось гусиной кожей.
— Сказала, не поэтому, — мотнула головой Юка. — Просто не хочется ехать, и все.
— Тебе понравится. Рядом с дачей большое озеро, Сикоцу называется. Можно на лодке кататься. Там тебя ждут Рурико-тян и Рюхэй-кун. Рурико — семь, а Рюхэю — четыре годика. Почти твои ровесники.