Нежные щечки

Кирино Нацуо

— Исияма-сан, что будем делать? Не знаю, как быть, — взмолился со слезами на глазах Митихиро. Он был не на шутку перепуган; не находя себе места, кружил по гостиной, не замечая никого вокруг.

— Все будет хорошо. Мы ее найдем.

— Но ведь уже везде искали!

— Мориваки-сан, прошу вас, не говорите так, Касуми-сан только еще больше нервничает.

— Да-да, я понимаю. Но что же делать, я не знаю, что делать!

Может статься, что Исияма, знавший Митихиро долгие годы и уважавший его как работника, не очень симпатизировал ему как человеку. Исияма трезвым взглядом смотрел на потерявшего голову Митихиро. Он, наверное, в душе упрекает себя за то, что

по невнимательности упустил Юку. И еще Исияму за то, что тот пригласил их на Хоккайдо. Но вслух он этого ни за что не скажет. Таким уж человеком был Митихиро. Заботясь о своем добром имени, он не позволял себе откровенных высказываний, а старался рассматривать вещи «со всех сторон». Именно поэтому его нельзя было назвать откровенным человеком. Касуми была его полной противоположностью.

Влюбившийся в Касуми с самой первой встречи, Митихиро, заполучив ее, стал относиться к ней с высокомерием. Этот мужчина делал больно женщине, которой так дорожил Исияма. Этот мужчина стоял на его пути. Разве то, что он не мог простить Митихиро, не объяснялось ревностью? Дойдя в размышлениях до этой точки, Исияма остро почувствовал и свою вину.

— Мориваки-сан, я так виноват перед вами. Вздумал пригласить вас в эту глушь.

— Да ну что вы. Это же не по вашей вине случилось. Рано или поздно все равно она появится. Так что я не очень переживаю по этому поводу, — махнув рукой, с трудом заставил себя ответить Митихиро.

Но в его глазах Исияма увидел упрек. Интересно, как поступит Митихиро, если узнает об их с Касуми отношениях? Не иначе как помешается от гнева, поняв, что Исияма запланировал это путешествие, так как страстно желал встречаться с Касуми. Исияма подумал, что если не удастся сохранить их отношения в секрете, это может погубить всех. Глубоко-глубоко в душе он чувствовал свою вину, ему казалось, что Юку забрала его иллюзия, но об этом он не мог никому сказать.

Во второй половине дня прибыли кинологи с поисковыми собаками. Пожарная команда и полицейские начали прочесывать лес. В небе кружил вертолет. Мелко дрожали стекла в окнах, эхо с разных сторон доносило «Юка-тян! Юка-тян!». Горы будто ожили. Слушая гул вертолета, кружащего низко над землей, Исияма встретился глазами с Норико, разливающей на кухне чай. Будто почувствовав что-то в его взгляде, Норико неожиданно приблизилась к нему:

— Послушай, мне ничего не известно.

Чтобы он мог услышать ее слова сквозь гул вертолета, она приблизила губы к его уху. В глазах был испуг.

— Да знаю я.

Исияме стало жалко жену, и он попытался прижать ее к себе, чего уже давно не делал. Норико вывернулась из его объятий.

— Но ты смотришь так, будто мне что-то известно.

— Да нет же.

— Ты меня подозреваешь. Думаешь, я спрятала Юку, чтобы досадить Касуми-сан.

— Да не думаю я так.

Исияма устало опустился на стул. Митихиро ушел вместе со всеми прочесывать горы, Касуми с отсутствующим видом слонялась по дороге, должно быть, смотрела, как продвигается поиск. Детям дали полдник и загнали на второй этаж. Исияма остался на даче, чтобы отвечать на телефонные звонки. Так что они остались с Норико вдвоем. Разливая чай, Норико забормотала что-то себе под нос. На этот раз Исияма отчетливо разобрал ее слова — вертолет отлетел далеко от дома.

— Как бы я ее ни ненавидела, но воспользоваться ребенком как орудием?!

— Сказал же, что понимаю.

— Я хочу, чтобы ты действительно понял. — Норико неожиданно схватилась за рукав его футболки и дернула. Дернула с такой силой, что рукав растянулся до самого локтя. — Потому что я этого не делала!

— Я

знаю. — Исияма резко кивнул головой. — Я знаю, что ты на такое не способна.

— У меня тоже есть гордость. И я не настолько ненавижу вас, чтобы прятать Юку-тян.

— Что ты имеешь в виду?

— Я вас презираю. Разве этого не достаточно? Даже не обязательно делать что-то жестокое, — тихо промолвила Норико.

— Но и простить ты не сможешь, так ведь?

— Ни за что.

Исияме не было все равно. Сколько бы она его ни презирала, презрение было лучше, чем то, что она не могла его простить. Хотя после того, как он принял решение расстаться с Норико, в сущности, это не имело значения — будет она его презирать или нет, сможет или не сможет простить. Его окутало безмолвное одиночество.

— Как ты думаешь, что могло случиться с Юкой-тян?

— Наверное, кто-то увел ее.

— Кто? Машина сюда не заезжала.

— Не знаю! — раздраженно вскрикнула Норико. — Откуда мне знать? Я все это время спала, ни о чем не подозревая.

— Во сколько ты проснулась?

— После восьми.

— А почему так поздно? Тебе что, было все равно? А вдруг мы тут с Касуми-сан с самого утра чем-нибудь занимаемся?

Норико молчала, скрестив руки на груди. Тон Исиямы, который вспомнил о шагах на лестнице, услышанных им на рассвете, непроизвольно стал резким.

— Ты во сколько легла спать? Если вместе с детьми, значит, еще десяти не было. Тогда почему проснулась так поздно? Ты же сама сказала, что дети встали, когда еще и семи не было, и начали шуметь. Ты что же, десять часов проспала?

— А почему ты со мной таким тоном разговариваешь? — Лицо Норико было каким-то пустым, ничего не выражало, будто ее самоуважение разбилось вдребезги.

— Да так, просто обратил внимание на эту странность.

— Я вечером приняла снотворное. Поэтому так крепко спала и проснулась после восьми. Я не знала, что дети уже встали. — Норико достала из кармана фартука упаковку лекарства и показала Исияме. — Одной таблетки обычно достаточно, но я две приняла. Мне не хотелось проснуться среди ночи. Из-за этого я до сих пор такая вялая.

— А почему тебе так не хотелось просыпаться среди ночи? — Исияма уставился на бледное лицо Норико, будто пытаясь разглядеть в нем осуждение, но Норико отвела взгляд.

— Потому что я ничего не хочу знать об этом. Хотела оставаться в неведении. Понятно? Тебе это понятно? Тебе, который превратил мою жизнь в ад?

Исияма молчал, прислушиваясь к тревожным звукам на улице. Норико продолжала:

— Когда утром проснулась, детей в спальне уже не было. Я хотела еще поспать, но потом встала, услышав какой-то шум внизу. Там я увидела всех троих, они сидели усталые перед телевизором. Я спросила: «Где Юка?», — и Рурико сказала, что Юка-тян пропала и что родители пошли ее искать. Я удивилась, стала расспрашивать. Дети сказали, что они вернулись с утренней прогулки, а Юка одна вышла из дома и пропала. Я ужасно испугалась.

— Почему?

— Сам подумай: ребенок пропадает в горах, где и взрослому-то не пройти. Плохой знак, да и жутко как-то. Мне с самого начала в этих горах было не по себе.

— Вот как. — От бессилия Исияма не смог больше ничего из себя выдавить.

— Я завтрак приготовила, накормила детей. Потом вернулась Касуми-сан — лицо белое как полотно. Сердце разрывалось видеть ее такой.

Исияма прикрыл глаза, пытаясь представить себе облик Касуми.

— Я ей сказала. Сказала, что я ни при чем. Как бы я ее ни ненавидела, я бы такое сделать не могла. Касуми-сан кивнула и сказала, что она это знает.