Нежный киллер
Шрифт:
— Если ты заметила, я сплю спокойно, — ответил он уклончиво.
— Господи, Юра, что же у тебя на душе? Ты ведь на самом деле очень хороший! Как ты можешь с этим жить?
А как с этим жить? Он вот живет, не позволяя себе много мечтать о другой, спокойной жизни. Да и живет он только одним днем, потому что прошлое научило его не заглядывать далеко вперед. Григорьев посмотрел на Настю.
— В Чечне я услышал одну сказку, в которой старый чеченец рассказывает своему внуку о борьбе, которая происходит в душе каждого человека. Старик говорит: «Малыш, в нас борются два волка. Один представляет собой Несчастье — страх, тревогу, гнев, зависть, тоску, жалость к себе, обиду и неполноценность. Другой волк представляет Счастье — радость,
— Классно сказано! — оживилась Настя. — А расскажи мне о войне.
— О войне? — Григорьев подумал, что солдатам, вышедшим оттуда, порой бывает очень трудно найти с людьми, не знающими, что такое война, общий язык. После войны «пропадает» память. Условия экстремального нечеловеческого существования на грани отнимают ее у бывших солдат. Нет, конечно, они ничего никогда не смогут забыть, но только эта страница их жизни спрятана глубоко в душе. Так глубоко, что говорят о ней только со своими.
— Лучше я расскажу тебе еще одну сказку, — улыбнулся Григорьев.
— Ладно. Давай сказку, — согласилась Настя.
Глядя в ее красивые глаза, он начал говорить.
— Одна известная библейская легенда рассказывает о священнике, который сидел во время потопа на крыше церкви и истово молился, — тихо выговорил Олег. — Мимо проплывали лодки и люди, они звали священника плыть с ними. На что святой отец повторял: «Меня бог спасет!» Когда он утонул, то пришел к богу с претензиями — почему тот не спас его. Знаешь, что ответил господь? «Я же посылал к тебе лодки, сын мой!»
— К чему ты это? — Настя отстранилась. Ее глаза смотрели внимательно.
— Я думаю о нас. Может, для меня ты та самая лодка?
— Знаешь, я верю в судьбу. Ты спас меня для того, чтобы я спасла тебя! Юрочка, я буду твоим ангелом-хранителем! Я все для тебя сделаю! Я согласна быть рядом с тобой всю жизнь.
Он вначале не осознал смысла сказанных слов. А когда понял, подумал, что ослышался.
— Что?.. — переспросил он, вглядываясь в глаза Насти.
— Я дала согласие.
— Согласие?..
— Да.
— На что?
— Стать для тебя всем: другом, любовницей, женой. Ангелом-хранителем. Я везучая.
— Я это заметил.
— Не смейся. Просто мы должны были встретиться в этой жизни и встретились.
— И ты веришь по-настоящему в то, что любишь меня?
— Верю. И люблю, — тихо сказала она.
— Настенька, — взяв ее за руки, он старался говорить убедительно, — это просто девичья влюбленность в своего спасителя! Такое случается. Со временем пройдет.
— Нет. Я люблю тебя! — произнесла она твердо. — Навсегда!
— Когда же ты успела так полюбить?
— Еще тогда, на дороге… И потом… каждый день влюблялась в тебя все сильнее!
— Интересно… Но ты совсем меня не знаешь! Ты не знаешь, чем я занимаюсь… А если я страшный человек?
— Ты не смотри, что я еще девчонка, у меня сердце женское. Оно тебя знает… настоящего. Ты хороший. И я чувствую, что нужна тебе. Женись на мне. Я буду варить тебе борщ, свяжу тебе пояс из собачьей шерсти — лечебный и заговорю серебряный перстень — он избавляет от всяких болезней, еще напишу тебе много стихов и добрую песню о девушке, что влюблена в потрясающего мужчину, которому давят в спину растущие белые крылья, а он их не видит.
Григорьев вспомнил ее проникновенные стихи и задумался.
— Конечно, мне пора устраивать свою жизнь. И ты очень хорошая девушка… — говоря это, он непривычно волновался. — Но у нас разница в пятнадцать лет!
— Глупый… Какой же ты глупый! Я люблю тебя!.. — Она впилась губами в его губы…
Не дождавшись телефонного звонка от Куратора и убедившись, что вокруг все тихо, Григорьев поздним вечером следующего
Оставив Коляна в машине у подъезда, Григорьев поднялся к себе в квартиру.
После двух дней отсутствия Олег был дома. Пройдя к окну, не зажигая света, он обвел взглядом знакомую комнату с высоким натяжным потолком и широким диваном и почувствовал грусть — это все ему предстояло покинуть, пусть на время, но все-таки покинуть уже прямо сейчас. Заберет спрятанные в шкаф доллары, свой старый паспорт, кое-что из одежды и поедет к Насте на турбазу. Как только он справит ей новые документы, они уедут с ней. Далеко. Новости до Хозяина доходят быстро. А просчитывать ситуации тот умеет. Волна уже поднялась. Чтобы не снесло, лучший выход — уехать. Все равно никакие объяснения с Хозяином ничего не дадут. Надо уйти по-английски, не прощаясь, и оставить себе шанс на жизнь.
Олег посмотрел в окно, за которым накрапывал мелкий дождь, и задумался. Новая жизнь. А стоит ли она того? Ведь уже почти пять лет он занимается привычным делом — год в Чечне и четыре в столице. Стал профессионалом в своих кругах. А чему он посвятит оставшуюся часть своей жизни? Насте. Их общим детям. Но почему-то он был уверен, что эта самая оставшаяся часть для него длинной не будет. Даже если его не найдут ищейки Хозяина, ну, выберутся они с Настюхой за рубеж, станет он оказывать юридические услуги мелким бизнесменам и пенсионеркам. Достаток пусть небольшой, но постоянный. Хотя смотря с чем сравнивать. А что в раскладе сейчас? Козырей у него на руках нет. Разве он стремился к такому? Получил заказ на Марию Березину — честного следователя прокуратуры. Убил заказчиков, а вместе с ними женщину, с которой однажды хотел провести незабываемую ночь. Спас незнакомую девушку, отправив на тот свет трех «братков», из-за которых возможны новые неприятности. Одни убийства и убийства!.. Раньше, до встречи с Настей, Григорьев без промедления ответил бы на вопрос, зачем он убивает: чтобы ни в чем себе не отказывать. Теперь изменилось все. С появлением в его судьбе этой маленькой юной женщины жизнь снова стала обретать смысл, наполняться радостью и обыкновенным человеческим счастьем. Думать о ней, заботиться о ней, оберегать, любить — можно ли сравнивать это огромное всепоглощающее чувство с работой? Тем более с работой киллера. Конечно, нет!.. Значит, настала пора уезжать из Москвы. А Хозяин? Оставит ли он их в покое? Хозяина надо убрать, и тогда все переменится. Такая мысль, вначале размытая, неконкретная, мелькнула в голове Олега и постепенно стала приобретать ясные очертания.
Олег вздохнул, вглядываясь в темный небосвод. И тут краем глаза он заприметил движение: красный зайчик не зайчик — точку, скользнувшую по стене комнаты, перепрыгнувшую на мебель и снова на стену. Он в долю секунды оценил ситуацию, поняв, что означает этот блик: работал лазерный оптический прицел. Григорьев упал на пол и перекатился под защиту стены. Осторожно подняв голову над краем подоконника, он попытался вычислить, где засел снайпер. Красный луч больно скользнул по глазам, на мгновение ослепив, но Олег успел засечь место засады стрелка. Он вовремя убрал голову: раздался звук треснувшего стекла, и в противоположную окну стену с характерным ударом отбойника вошла пуля. Олег снова осторожно выглянул за край окна: круглое пулевое отверстие в стекле находилось как раз на уровне его головы. Звука выстрела не было слышно, значит, снайпер работал с глушителем. Поймав на себе луч, Григорьев успел нырнуть под подоконник. Снова раздался звук треснувшего стекла, и в стену ударила вторая выпущенная снайпером пуля. «Настойчивый!» — подумал Олег, ища выход из скверной ситуации. Оружия у него дома не было. Что делать? Напряжение не спадало. Минуты неизвестности тянулись слишком долго, но Олег больше не рисковал высовывать голову в окно. Он дотянулся до пояса, достал из футляра трубку мобильного телефона и стал набирать номер. Услышал длинный гудок.