Нежный лед
Шрифт:
Когда разговор закончился, мистер Турасава вытер ухо бумажной салфеткой, той же салфеткой протер окошечко селфона и влажные и холодные от волнения пальцы. Нам не привыкать, мы свое дело знаем. Пестуем спортивных, так сказать, героев, как цветы в оранжерее. Каждому – индивидуальный подход. Под руководством Акара Турасавы кураторы Canadian Skating Union проявляют недюжинные педагогические таланты. Например, мисс Флора Шелдон, куратор Майкла Чайки. Стараются люди, вот и добиваются соответствующих результатов. Акар Турасава только руководит, условия создает… Хотя, если вдуматься, это и
Глава 58
Флора надела длинные тяжелые серьги, которые в прошлом году купила в Рио-де-Жанейро (прозрачные камешки, розовые и бирюзовые, оправлены в золото), и облегающее темно-розовое платье в меленький и скромный бирюзовый цветочек. Ниже колен, с длинным рукавом. Платьице – скромней монастырского, но оно превращало Флору в такой сексапил, что она сомневалась, не отдать ли платьице от греха подальше в «Армию спасения», в Good Will, в пункт сбора одежды для бедных?
Ладно, ради праздника можно. Сегодня руководство Canadian Skating Union празднует свой несомненный триумф. В тесном кругу, в неофициальной обстановке. Флора – героиня! Акар Турасава, Крис Синчаук и еще несколько человек. Все, кто таковых имеет, с супругами. Флора – одна.
Спонтанная идея корпоративной вечеринки принадлежала Крису. «Старается как можно скорее загладить в народной памяти свое категорическое нежелание выпускать Чайку на чемпионат…» – Флора усмехнулась, прослушивая месседж Криса на телефоне. Буду, буду, не волнуйся, уважаемый мистер Синчаук. Обязательно буду, даже сделаю вид, что забыла, как ты меня унизил на том совещании… Злопамятной Флора не была. Это слоны злопамятны. Хобот у них гибкий, а память – нет. Напрасно. Гибкая память – это удобно: здесь помню, здесь не помню… Смотря по обстоятельствам.
Сейчас Флоре лучше забыть, что было сегодня утром. Спину Майкла забыть и не вспоминать… Как он плакал, бедный мальчик! Думал, не видит его никто.
Похороны Нины закончились в одиннадцать часов утра. Лариса пригласила всех к себе домой на поминки. У русских, как и у многих других народов, есть такой обычай: после похорон родственники и друзья умершего собираются вместе и говорят о нем как можно больше хорошего. Майкла на поминках почему-то не было. Флора посидела, сколько требовалось из вежливости, и уехала. Но что-то толкнуло ее.
Сама не понимая зачем, она решила вернуться на кладбище. Просто проехать мимо, как бы еще раз мысленно салютовать бедной Нине, с которой едва была знакома и о которой слышала далеко не лучшее.
Как бесконечно жаль эту женщину, не дожившую до своего счастья считаные минуты…
Глава 59
Лариса говорила на поминках, что Нина жизнь положила на спортивную карьеру Майкла. Так, наверное, и было. Обычно подобное кончается плохо. Дети, пришедшие в фигурное катание, да и вообще в спорт благодаря непомерным амбициям родителей, едва подрастают настолько, что могут этим амбициям сопротивляться, из спорта уходят. «Хочешь быть
У ворот кладбища, не въехав в них, повернувшись носом к глухой ограде, стояла старенькая машина Майкла. Собственно, это была машина Нины. На два автомобиля денег у них не хватало, мать и сын по очереди пользовались одним.
Майкл сидел, положив голову на руль. Он прижался щекой к тому месту на руле, где в старых моделях обычно был встроен клаксон. Глаза закрыты, точнее, плотно и сильно зажмурены. Лицо в слезах. Он или не слышал, как подъехала машина Флоры, или не обратил на это внимания. Мало ли машин приезжает на кладбище? Никто его здесь не знает, здесь у каждого свое горе… Вот и у Майкла теперь здесь есть свой уголок… бугорок…
«Почему он не доехал до могилы?» – удивилась Флора. Не смог? Слезы сразили наповал? Наверное. Машина стоит как-то нелепо, будто ее вдруг резко повернули в сторону. Колеса круто вывернуты, и голова Майкла лежит на руле так, словно кинута в истерике, словно он хотел и вовсе сбросить ее с плеч! Длинные руки безвольно опущены, плечи трясутся мелко-мелко, часто-часто. В углах рта пена. Губы дрожат. И вдруг он, не открывая глаз, как закричит: «Мама!» Негромко.
Окна автомобиля плотно закрыты. Он думал, его не слышит никто. Никто и не слышал. Потрясенная Флора скорее по губам поняла, какое слово он выкрикнул, выстонал… Развернулась и уехала. Прочь! Сил нет на это смотреть.
У Флоры детей не было. По ней никто так плакать не станет.
Глава 60
Когда Майкл вернулся домой, было уже темно. Аксель все знал. Как собака узнала о смерти хозяйки, неизвестно. Пес не выл, не скрежетал лапами по полу, вообще никак не проявлял признаков жизни. Три дня в углу гостиной лежал живой собачий труп. Майкл подлил воды в собачью поилку. Аксель не шелохнулся. Майкл придвинул миску с собачьими сухарями ближе к морде. Аксель отвернулся.
«У животных интуиция развита лучше, чем у людей. Он знает, что это я во всем виноват, – подумал Майкл. – Раньше он меня любил, а теперь презирает».
В дверь позвонили. На пороге стояла тучная молодая женщина с дорожной сумкой через плечо. То ли неумытая, то ли заплаканная.
– Уже похоронили? – спросила женщина.
– Да, – ответил Майкл. – А вы кто?
– Можно я войду? Я из Монреаля трое суток автобусом до тебя добиралась.
– А вы кто?
Только сейчас Майкл заметил, что незнакомка говорит не по-английски, а по-русски. И он вслед за ней – тоже по-русски.
Мать заклинала его: «Stay away from Russians!» Он ее требование проигнорировал, и мать убили. Эта женщина – русская, наверняка она что-то знает. Иначе… Какая ей разница, уже похоронили или еще не похоронили?
Майкл молча посторонился, пропуская незнакомку в дом. Она вошла, кинула куртку на пол и, ни слова не говоря, скрылась в туалете вместе с дорожной сумкой. Как она узнала, где туалет? Обычно люди спрашивают где, путают дверь в бейсмент с дверью в туалет.
Пустила воду из крана на полную мощь. «Стены забрызгает, – подумал Майкл. – Мать бы этого не одобрила».