Нежный огонь любви
Шрифт:
— Кто такой Мерсер? Зельда ухмыльнулась:
— Один голубь, которому природа подарила потрясающе большие и дивные темные глаза. Я чуть ли не вечность уверяла себя, что восхищаюсь его умом. Я лгала себе.
Дезма расхохоталась:
— А Расчет о нем знает?
— Угу. Это его чертовски раздражает. Но, кажется, он еще и ревнует. Расчет боится, как бы я не начала мечтать об идеальных платонических отношениях где-нибудь на полпути от Ренессанса до ЧТД.
— Не могу себе представить, чтобы Расчету удалось установить между вами
— Ему это не удается. О, какое-то время он изо всех сил пытался это сделать. Видимо, движимый
своим благородством и чувством ответственности. Но его хватило ненадолго. И теперь тревожиться приходится мне. Он отправляет меня коммерческим рейсом — так же, как когда-то отправлял ту женщину, с которой подписал контракт обслуживания. А что, если он не прилетит за мной, Дезма?
Дезма успокаивающе улыбнулась:
— Ты же заключила с ним контракт на раздел доходов от этого полета, правда? Ничто так не связывает людей, как деловое соглашение.
Зельда немного повеселела:
— Это правда!
В одном Расчет не ошибся: в течение следующих двух дней Зельда заметила, что стала привлекать к себе не только любопытные взгляды. Из ниоткуда начали возникать «друзья» Расчета. Интересоваться здоровьем и благополучием Зельды. Большинство хотели позаботиться о том, чтобы она не скучала в Попытайся Опять, пока Расчет в экспедиции. Часто Зельду останавливали на улице, и Дезме приходилось совершать церемонию знакомства. Зельда встречала новое внимание к себе классической голубиной любезностью.
— Было бы просто смешно, если бы этот новый интерес ко мне не доказывал, что Расчет, как всегда, прав! — заметила она как-то. — У меня три приглашения на обед сегодня вечером, четыре — на завтра. И еще с полдюжины человек предлагали что-нибудь выпить. А один очень милый мужчина спросил, не хочу ли я поиграть в «Свободный рынок», и у меня создалось впечатление, что он предложит мне поставить на кон мой контракт с Расчетом.
— Если Расчет об этом узнает, он просто взорвется!
Зельда зло усмехнулась:
— Да, это так. Что со мной происходит, Дезма? Я раньше не была ни мстительной, ни… ни нелогичной, ни импульсивной.
— Ты боишься, — мягко объяснила Дезма.
— Да, наверное. У меня нет никаких прав на Расчета. Пара ночей с ним да совместное приключение. Вот и все. Приятно думать, что нас связывает контракт, но это не так. На самом деле. Я хочу, чтобы у нас были совсем другие отношения.
— Он сказал, что вернется за тобой.
— Знаю. Но он — волк. Дезма нахмурилась:
— Ты боишься, что он не сдержит слово?
— Я боюсь, что он передумает, что, когда Расчет давал это обещание, он не разобрался в своих чувствах.
— Ты ведь тоже волк. Ты тоже можешь передумать или не сдержать свое слово. Через несколько недель, когда он прилетит с ЧТД, может оказаться, что ты его уже не ждешь. Может, сады Клеменции окажутся более притягательными,
— Нет. — Зельда говорила с полной убежденностью, зная, что ее решение останется неизменным. — Я не передумаю. Если он прилетит за мной, я буду ждать.
— Но он не может быть в этом уверен.
— Ему вообще ни к чему устраивать нам такое испытание.
— Знаешь, по-моему, Расчет хочет получить доказательство.
— Странно, правда, Дезма? За последние несколько дней нам не раз приходилось доверять друг другу свою жизнь. И в то же время мы боимся довериться чувствам друг друга.
— Наверное, на Клеменции все гораздо проще.
— Да, — подтвердила Зельда, — проще.
Расчет мысленно возблагодарил небо, когда группе, ведущей голографическую запись, удалось включить историю призраков в прибежище. Он внутренне сжался, опасаясь, что показ, предложенный ему и Зельде, окажется последним. Если бы это оказалось так, то из его денег по контракту вычли бы немалую сумму. Само по себе прибежище оставалось ценностью, но не такой большой, как его содержимое. Мысленный зов больше не работал. А возможно, не сработал потому, что не было соответствующих условий. Когда Расчет и исследовательская группа наконец нашли прибежище в часе ходьбы от лагеря, он сразу же заметил, что защищенный круг уменьшился. Защита слабела явно, так что, вероятно, картины внутри прибежища тоже должны были вот-вот исчезнуть.
— Я не уверен, что нам удастся включить их еще раз, — сказал руководитель группы, — но мы все смогли записать. — Вид у него был довольный. — Ценная находка, Расчет. Тебе повезло, что ты наткнулся на это здание. Здесь столько документов, что всей Клеменции работы хватит на много лет!
Расчет стоял под аркой в прибежище и смотрел на журчащий ручей, в котором купалась Зельда тем утром, когда он пришел в себя. Теперь по тому ручью проходила граница защищенного участка.
— Очень повезло, — тихо согласился он и, стряхнув с себя оцепенение, спросил одного из техников:
— Еще не нашли объяснения, как все это работает? Нам бы это очень пригодилось, чтобы очищать местность. Что бы призраки ни использовали, но работает эта штука получше наших защитных экранов.
— Пока ничего нет. Мы не обнаружили никаких источников энергии и никаких признаков того, чтобы в стене прибежища были встроены механизмы. А если и найдем, то можем в них не разобраться. Это очень замысловатая штука, Расчет.
Тот задумчиво кивнул:
— Они могли бы выжить. Но в конце концов просто сдались.
— Даже не пытались летать за пределы собственной системы, — сказал руководитель группы. — Просто бессмыслица какая-то! Такая технология. И не использована! Наверное, что-то другое показалось более важным.
Расчет посмотрел на него:
— Что могло быть важнее, чем выживание вида?
— Не знаю. И больше того — не хочу знать. А когда ты отправляешься с группой Винтона?