Нежный плен
Шрифт:
Джеффри поднял брови:
— И только понапрасну тратит время!
— Ты уверен? — Леди Эла задышала чаще и прерывистее. — Изабелла не собирается отдаваться ему, да и он сам, по-моему, не стремится к этому. Он знает, что сейчас она уже не обладает властью. Однако он теперь ее первый фаворит и советник во всех ее прихотях. Более того, Фиц-Вальтер и Вески стали вдруг задушевными друзьями.
— Вески почти открыто призывает к бунту. Что его связывает с Фиц-Вальтером, который слишком многим обязан королю?
— Разве ненависть подлого человека не может победить долг? — с горечью спросила леди Эла.
— А
Джеффри вспомнил, что северные бароны, поддерживавшие связь с Вески, не против сделать маленького принца Генри королем, от имени которого правил бы совет.
Леди Эла грустно усмехнулась:
— Он говорит, что королева не пойдет против короля.
— И не ошибается в этом, — заметил Джеффри.
— Глупенький! — воскликнула леди Эла. — Конечно королева не пойдет против короля, но заглянем немного вперед. Если Джон вдруг умрет, королева устремится за помощью к тому, кому доверяет. И прихватит с собой своих детей.
Джеффри стал белее снега. Изабелла никого не ненавидит так сильно, как графа Солсбери. Она не станет думать дважды, принять ли ей помощь Фиц-Вальтера, чтобы не попасть под влияние графа. Маленький принц очень любит своего дядю. Но что может ребенок? Несомненно, нашлось бы немало людей, которые предпочли бы правление графа Солсбери от имени принца. Однако, окажись принц под влиянием королевы, часть преданных баронов заставит их подчиниться любым указам, изданным от имени ребенка. В такой ситуации затяжная кровопролитная гражданская война — меньшее из всех ожидаемых зол.
— Что сейчас угрожает королю? — спросил Джеффри.
— Не знаю, — вздохнула леди Эла. — Если ему что-то и грозит, то еще скрыто завесой слухов. Но это продлится лишь до тех пор, пока у некоторых людей не лопнет терпение. — Она посмотрела на сад, а затем снова на Джеффри. — И тебя вполне можно отнести к категории таких людей. Джеффри, сядь и пообещай мне, что не станешь впадать в ярость. Нет! — закричала леди Эла пронзительно, заметив, как вспыхнули его глаза и напряглось тело. — Еще ничего не случилось! Ничего! Я просто хочу предупредить тебя.
— Хорошенькое предупреждение, коль я должен наперед обещать, что не стану злиться! — сердито проворчал Джеффри и сел в обложенное подушками кресло.
— Тебе лучше услышать это от меня, — сказала леди Эла, подходя к нему. — Твои прошлые «озарения любви» болтают всякие гадости.
Гнев угас в глазах Джеффри.
— А, эти шлюхи… Знаю, некоторые из них будут искать всяческие способы, чтобы причинить мне неприятности. Вы думаете, я поверю в их мерзостные излияния?
— Поверишь ли ты в них? Я думаю, ни под каким видом. Но есть не только придворные дамы, которых ты называешь шлюхами. Джеффри, никто из них не изнывает от любви к тебе, как, впрочем, и ты не горишь любовью ни к одной из них! Многие из них немного дразнили Джоанну, но не более того.
— Она обижалась на них? — Джеффри был слегка удивлен: он уже несколько раз встречался с Джоанной после того, как она наслушалась сплетен о нем, однако ни разу девушка не упоминала об этом и не выказывала злости. — Я хотел ей все объяснить, но находились более важные дела, и к тому же я…
Несмотря на свое беспокойство, леди Эла заставила себя улыбнуться.
— Я предупреждала тебя: она — дочь своей матери! Джоанна сказала,
— Я и не собираюсь делать этого, — спокойно заметил Джеффри.
— В любом случае ни ты, ни Джоанна не виноваты, — поспешила добавить леди Эла. — Все неприятности исходят от Изабеллы.
Хотя лицо Джеффри оставалось абсолютно неподвижным, леди Эла заметила, как напряглись мускулы под его кожей. Чувство вины, словно плетью, ударило ее. Если бы она послушалась графа Солсбери и сама заботилась о Джеффри, ненависть и страх, на которых зиждились отношения между ее пасынком и королевой, никогда не возникли бы! Дрожащим голосом леди Эла рассказала Джеффри о слухах, распускаемых Изабеллой относительно Джоанны и Брейбрука, и как на это ответила Джоанна. Лицо Джеффри оставалось таким же безучастным, и он ни разу не перебил свою мачеху.
— Ты не должен убивать его, Джеффри! Джоанна говорит, что он — лишь жертва злого языка Изабеллы, как и ты, и она сама. Ты ведь не хочешь породить вражду между своим отцом и отцом Брейбрука? Во всяком случае, не сейчас! Ради Бога, ты ведь не желаешь бунта, который погубит нас всех?! Мы и так ходим по лезвию ножа.
— Если вы хотите знать, стану ли я открыто вызывать Брейбрука на поединок за то, что он оскорбил мою супругу, мой ответ — нет. Это могло бы означать, что я поверил сплетням. Все зависит от Брейбрука…
Оставалось только надеяться, что ее слова возымели действие. Джеффри не глуп и с раннего детства испытал на себе придворные интриги. Опасность лишь в том, думала леди Эла, что он слишком молод, горд и влюблен в Джоанну. Его здравомыслие может вступить в неравную схватку с чувствами.
— Как бы там ни было, Брейбрук не стоит и пенни, — решительно заявила она. — По-настоящему опасны беспорядки в королевстве. Изабелла, должно быть, уже поведала Джону небылицу о том, что Джоанна якобы лишилась девственности, и Джон, верный себе, решил использовать ее. Вот от чего я хочу истинно тебя предостеречь, а Брейбрук — лишь пустое место.
Джеффри поднял на мачеху глаза, но ее взгляд оставался непроницаемым. В блеклых, неопределенного цвета глазах, казалось, не отражалось ничего из того, о чем она говорила. Джеффри покачал головой:
— Он не посмеет… Не с невесткой же своего брата…
— Король воспользовался бы даже собственной дочерью, если бы она понравилась ему!
— Эла, — улыбнулся Джеффри, — я, конечно, не люблю Джона, но вы заходите слишком далеко. Все это, по-моему, чушь несусветная!
— Ты так считаешь? Ты не был рядом с королем с августа и ничего не знаешь! Твой отец не замечает… или заставляет себя не видеть… С тех пор как Джон покорил Шотландию, Ирландию и Уэльс, он считает себя непобедимым. Ему теперь все подвластно. Ты сам видел, как он обошелся с посланниками папы. Когда король услышал о решении папы, он просто посмеялся над ним… Джон чуть не вынудил лордов на бунт. Он открыто оскорбляет их, без всякого стеснения обольщает их жен и дочерей…