Нежный плут
Шрифт:
Она ослабила давление, и гнев оставил ее. Она снова смотрела, удивляясь гусиной коже, которая появлялась, когда она касалась чувствительных мест, видела, как бронзовая кожа исчезает в мыльных пузырях и снова появляется, когда они лопаются. Мочалка была такая тонкая, что не ощущалась совсем, будто ничего не было между его кожей и ее пальцами. Она замедлила движения рук…
И вдруг это произошло. Еда, которой она наглоталась, ожидая, когда закипит вода в камбузе, стала жечь ей живот. Не было сомнений, что ее вот-вот начнет рвать. И снова вырвет в его присутствии.
– Я закончил, сэр. – Она протянула мочалку через его плечо. Он ее не принял.
– Не
Она опустила глаза в эту область. Она не могла припомнить, мыла она это или нет. Она начала быстро работать мочалкой, оставляя множество мыльных пузырей в воде… Она даже опустила мочалку на несколько дюймов в воду, к основанию спины, чтобы он не мог сказать, что она недостаточно тщательно выполняет свои обязанности. Но ей пришлось наклониться и приблизиться к нему настолько, что она чувствовала запах его волос и могла ощущать дух, исходящий от его чистого тела. Она даже не обращала внимания на его стоны.
Она старалась делать все так споро, что вдруг ударилась в стену спиной. Просто он быстро обернулся, чтобы посмотреть на нее. Жар в его глазах напомнил ей, где она находится.
– Простите, – забормотала она. – Я не хотел сделать вам больно. Обещаю, что больше не буду.
– Успокойся, Джорджи. – Он повернулся, уткнув голову себе в колени. – Это только небольшое… напряжение. Ты об этом ничего не знал. Ступай. Дальше я закончу сам.
Она прикусила губу. Мужчина разговаривал так, как будто ему было больно. Она должна бы радоваться, но по некоторым причинам не радовалась. Она почувствовала предостережение против… против чего? Сердце у него болит, что ли? Или она рехнулась?
ГЛАВА XVI
Джеймс трудился над вторым стаканчиком бренди, когда Джорджи вернулся в каюту. Он снова взял себя в руки, но находился все еще под впечатлением, как легко прикосновения невинной девушки возбудили его. Говорить об умных, хорошо разработанных планах не имело смысла. Он-то планировал, чтобы она подала ему полотенце, помогла облачиться в халат. Он думал посмотреть, как будут вспыхивать эти розовые щечки. Вместо этого он бы сам стоял, как дурак с пылающими щеками. Никогда в своей жизни он так не страдал от честной, откровенной реакции его тела. У него и времени-то не было. А тут, если бы она заметила, то могла бы подумать, не дай Бог, что он так реагирует на мальчиков.
Проклятье. Ну что такое? Ведь игра казалась такой простой. Преимущество на его стороне. Она между ветром и водой, как говорят, – очень неустойчивая позиция. Он хотел совратить ее своими мужскими формами, пока она не придет в такое возбуждение, что сбросит с себя кепку и позволит ему взять ее. Приятная фантазия, в которой он был бы невинным, ничего не подозревающим мужчиной, подвергшимся атаке со стороны своего каютного юнги. Он бы только повел себя как джентльмен, и сдался бы.
Но как бы все это произошло, если старый Джон Генри поднимает свою голову каждый раз, когда она проходит мимо? А если случится так, что она заметит это, девчонка сразу же подумает, что он обожает мальчиков, и никакого чувства, кроме отвращения, у нее это не вызовет. Проклятье, нужно было заставить ее признаться. Тогда бы у него не было никаких идей на этот счет.
Его глаза следили за ней. Она подошла к углу, выделенному для нее. Под мышкой она держала мешок, а гамак висел у нее на плечике. Мешок был слишком толст, чтобы держать в нем только необходимые для мальчика вещички. Наверное, там платье или даже два, а может быть, еще что-нибудь,
Он задал себе больше загадок в этот вечер. Конни обратил внимание на то, как она легко, чисто по-матросски, произнесла слово «кубрик». Так произносят его только те, кому очень близка корабельная жизнь, а она притворяется, будто совсем не знает корабельной жизни.
И еще она называет брата «Мак». Это доказывает, что шотландец не является ее родственником. Друзья и знакомые могут называть его «Мак», поскольку его фамилия Макдонелл, но члены семьи используют не сокращения от фамилии, а имя или его ласкательную форму, или иные домашние прозвища. Но у всех членов семьи фамилия Макдонелл. У нее есть еще брат, а то и два. Она упомянула о них, не думая. Так кто же для нее шотландец? Друг, любовник, муж? Господи, лучше бы у нее не было любовника. У нее может быть столько мужей, сколько она захочет, но любовник – проблема серьезная. Он сам намеревался стать таковым.
Джорджина могла чувствовать на себе его взгляд, когда укрепляла гамак на крюках. Она знала, что он сидит за письменным столом. Но он ничего не сказал ей, когда она вошла. Ну а раз так, то и она ничего не говорила. Она и не смотрела на него. Только один раз…
На нем был тот самый изумрудный халат. Она и не ожидала, как прекрасен изумрудный цвет на человеке, которому он идет. На нем он гармонировал с его зелеными глазами, с красотой его светлых волос, оттенял бронзовый цвет его кожи. И так много кожи было открыто. Разрез на груди был так широк и глубок, что полностью оголял грудь. Золотые волосы на груди блестели при свете лампы от соска к соску, сверху груди… вниз.
Джорджина оттянула от шеи воротник рубашки. В каюте было очень жарко. Ее одежда казалась ей тяжелой, ткань, которой было обмотано тело, чтобы скрыть девичьи формы, становилась все более стесняющей. Но скорее всего ей хотелось снять сапоги. Сидя на полу, она разулась и поставила сапоги у стены.
И она могла бы чувствовать взгляд Джеймса Мэлори, наблюдавшего за каждым ее движением.
Конечно, она должна была вообразить себе это. Но какой смысл ему наблюдать за ней, если не… Она взглянула на гамак и ухмыльнулась. Капитан, наверное, ждет, как она полезет на эту вертящуюся, раскачивающуюся постель и грохнется на пол, прямо на жопу. Возможно, он уже заготовил несколько сентенций о ее неуклюжести и неопытности, что-нибудь гаденькое. Ну что же. Не тот случай. Она лазила в гамаки еще с тех пор, как научилась ходить. Она играла с ними, когда была ребенком, спала в них, когда подросла, и проводила в них целые дни, когда какой-либо корабль «Скайларк» был в порту. И менее вероятно ее падение с гамака, чем с обычной кровати. Пусть капитан проглотит свои заготовленные издевочки.
Она легко взвилась на гамачок и посмотрела оттуда в сторону капитана, ожидая поймать его удивленный взгляд. Он действительно смотрел на нее, но трудно было понять его чувства, ибо лицо его ничего не выражало.
– Ты собираешься спать в одежде, парень?
– Собираюсь, капитан.
Он вздрогнул.
– Я не имел в виду, что тебе придется всю ночь вскакивать с постели. Ты меня понял?
– Нет. – Она поняла, но все, что он знал о ней, было ложью. Так что одной ложью больше, одной меньше. – Я всегда сплю одетым. Не могу вспомнить, когда это началось, но это стало моей привычкой. – И на тот случай, если он предложит ей изменить привычки, она добавила: – Сомневаюсь, что смогу заснуть, если не буду полностью одетым.