Нежный тиран
Шрифт:
— Идем, — резко сказал он.
— Ты не хочешь постучать в дверь?
Он недоуменно встретил вопросительный взгляд ее глаз.
— Зачем?
— Может быть, они знают, где теперь твоя мать…
Он тряхнул головой.
— Кайлоран, посмотри вокруг. Эти дома заселены временными жильцами. Всегда так было.
Она легко коснулась его руки:
— Ты вспомнил что-то еще?
Он покачал головой, усиленно стараясь вытащить из памяти что-нибудь новое и ощущая невидимую преграду.
Обратно
Именно в этот момент ворота памяти с шумом распахнулись, и воспоминания бурным потоком хлынули наружу, грозя утопить его самого. Он потрясенно глядел перед собой невидящим взглядом.
— Адам! Что с тобой? — воскликнула Кайлоран, осторожно касаясь его руки. Она увидела, как по-бледнело и напряглось его лицо. — Что случилось?
Он покачал головой, погруженный в водоворот прошлых и текущих событий. Ему стало страшно, как тогда, когда от него ушла мать и он остался один — беспомощный и никому не нужный. В душе была пустота, и надо было чем-нибудь ее наполнить.
Они долго стояли на одном месте, совершенно неподвижно, прижавшись друг к другу Адам время от времени кивал головой, словно подтверждая, что еще одна ячейка его памяти наполнилась жизнью.
— Ты все помнишь? — спросила Кайлоран шепотом.
— Да! Я вспомнил все. Так вот почему я пошел работать в поместье Лейси! Мать наделала много долгов. Я рисковал своей репутацией.
— Адам…
Он тряхнул головой. Он был не готов к ее сочувствию. Пока не готов.
— Все в порядке. — Видно было, что он умышленно отгораживается от нее.
— Адам, — прошептала она, не спуская с него глаз. — Поговори со мной.
— Нам не о чем говорить, — ответил он безжизненным голосом.
Она помолчала, обратив невидящий взгляд на пыльные фигурки жениха и невесты, которые украшали вершину выцветшего торта. Какая насмешка над институтом брака!
— Что ты собираешься делать? — тихо спросила она.
Он безрадостно улыбнулся.
— Я хотел бы вернуться в Лейси, — сказал он. — Я хочу любить тебя.
Она поняла. Он хотел заглушить боль в ее любящих объятиях. Ее тело моментально отозвалось, но в сердце не было радости. Он изменился, словно кто-то набросил на него стальные доспехи.
Уязвимость исчезла, уступив место настороженной злости хищника, отдаленного, чужого и холодного.
На пути домой они не обменялись ни словом. Адам был погружен в свои мысли, и Кайлоран его не винила. Вернувшаяся память требовала осмысления. Нельзя вмешиваться и отвлекать его по пустякам, думала она. Замкнутое и напряженное выражение лица придавало ему такой неприступный вид, что она не осмелилась бы задать
Когда они вернулись в Лейси, он молча повел ее в спальню. Там он так же молча начал медленно раздевать ее, как тогда, когда делал это в самый первый раз.
Она непроизвольно выгнула спину, когда он вошел в нее, и ей показалось, что в его глазах мелькнуло торжество.
Никогда с такой страстью и так долго не продолжались их любовные объятия. Однако Кайлоран чувствовала: что-то здесь не так.
Утомленные, они лежали рядышком среди скомканных и влажных от пота простыней.
— Сегодня все было совсем иначе, — проговорила Кайлоран. — Но, дорогой, ты, должно быть, утомился…
— Нет, — резко повернувшись, недовольно ответил он. — Твои обязанности сиделки закончились. Я настаиваю! Даю тебе отпуск.
Она почувствовала, как страх сжал ее горло.
— Что случилось, Адам? Почему ты так на меня смотришь?
— Как смотрю?
Она не могла объяснить ему, как сильно он изменился, каким жестким стало выражение его лица. Мягкость исчезла. Он был почти таким, как раньше, — холодным, ироничным. И он не хотел видеть ее рядом.
— Все ли ты помнишь? — медленно спросила Кайлоран.
— Все! — односложно ответил он.
Все было ясно.
С тяжелым сердцем она села в кровати, внутренне понимая, что не выдержит, если вернутся их прежние отношения. Это исключено. Как бы ей ни было больно, она не станет жить с ним на его условиях. Возможно, он предлагает ей все, что может предложить. Но ей этого недостаточно! Она будет жить в постоянном ожидании конца, боясь раскрыть ему свою душу и тем самым оттолкнуть его. Отношения нельзя строить на страхе.
— Хочешь со мной поговорить?
— Что я могу сказать тебе? Да, я знаю теперь, почему я поехал тогда именно в Лейси. Твой дедушка был когда-то ко мне очень добр.
— Ты отплатил ему за добро, когда спас компанию от разорения.
Словно не слыша ее слов, он продолжал говорить:
— Я знаю, что жил некоторое время в Америке. Помню, чем занимаюсь здесь, что снимаю квартиру в Кенсингтоне.
— А нас ты помнишь?
— Нас?
Он произнес это слово так, будто оно было ему незнакомо.
— Да, ты помнишь нас — меня и тебя?
Он улыбнулся, но его улыбка показалась ей холодной и рассеянной, хотя при этом он коснулся губами кончика ее носа.
— Я знаю, что между нами были близкие отношения — очень приятные отношения.
Очень приятные? Словно на концерте классической музыки?
— Понятно.
Он сомневался, что она действительно все поняла, но сейчас не хотел ни о чем говорить, чувствуя себя расслабленным и рассеянным.
— Давай оденемся и найдем чего-нибудь выпить.