Нежный тиран
Шрифт:
Если бы на его месте был кто-то другой, она подумала бы, что с помощью алкоголя он хочет преодолеть нерешительность. Но Адам был не из того сорта мужчин, которым при столкновении с проблемой нужно подхлестнуть свою храбрость с помощью выпивки.
Она чувствовала, что их отношениям наступает конец. А раз так, то она встретит это спокойно и достойно.
— Да, я тоже что-нибудь выпила бы, — сказала она, зная, что, в отличие от него, стимул ей необходим.
Они, молча, собрали с пола разбросанную в спешке одежду и молча
Он был по-прежнему погружен в свои мысли и даже один раз взглянул на часы.
— Что мы будем пить? — спросила она, когда они спустились вниз. У нее даже мелькнула глупая мысль, не предложить ли выпить шампанского, чтобы отмстить этот славный день.
— Мне бы хотелось немного виски.
Она едва не спросила, можно ли ему пить виски, но вовремя спохватилась и промолчала. Он же недавно объявил ей, что не нужно за ним ухаживать. Ее роль сиделки закончилась, и она чувствовала себя ненужной.
Кайлоран не пила крепких спиртных напитков, поэтому лишь плеснула себе в бокал вина и, устроившись на диване, стала ждать, что будет дальше.
Ждать пришлось недолго.
Серые глаза пристально смотрели на нее.
— Кайлоран, мне надо уехать, — сказал он.
— Куда ты хочешь поехать?
— В Лондон.
— Уж не собираешься ли ты вернуться к работе? — тревожно спросила она.
Это было в его стиле. Всего несколько часов назад он восстановил свою память и тут же бросается в самую гущу жизни.
— Нет, не сразу. Сначала мне нужно побывать у врача, чтобы он меня хорошенько обследовал.
— А потом?
— Я еще не решил.
Значит, опять «я», а «мы» уже исключается? Она хотела спросить, когда они увидятся снова, но промолчала. Она не станет упрашивать или умолять его. Он сам должен решить, если захочет.
— Когда ты уезжаешь?
Он снова взглянул на часы:
— Я еще успею на последний поезд.
— Я могу тебя подвезти. Он покачал головой:
— Спасибо, не нужно. Очень любезно с твоей стороны, Кайлоран, но… я и так слишком долго злоупотреблял твоей добротой.
Злоупотреблял? Словно гость, который приехал с визитом и случайно задержался.
— Тогда тебе нужно собираться, — спокойно сказала она, ставя на стол, едва пригубленный бокал. — По крайней мере, позволь мне довезти тебя до станции.
Кайлоран подождала, пока он соберет все вещи, которые она привезла для него из Лондона. Она договорилась с его секретарем, чтобы всю его срочную почту пересылали к его поверенному. Кайлоран не изменила этот порядок и тогда, когда Адам начал поправляться, — чтобы не нарушать спокойную и мирную жизнь.
Она хотела расспросить его о многом, но не желала добавлять забот его и без того измученной голове.
Он спустился вниз с большой сумкой в руке.
— Готов? — спросила она, бодро улыбнувшись.
— Кайлоран…
Не желая слушать его вежливые слова благодарности, словно она престарелая, уважаемая родственница, Кайлоран перебила его:
— Не нужно ничего говорить, Адам. Молчи.
— Но я хотел поблагодарить тебя…
— Не нужно, — сердито повторила она. — Мне не нужны слова благодарности. Я делала все от души и с радостью. Я всегда готова помочь любому, кто попал в беду.
Он рассеянно кивнул. Вот и наступил последний миг. Он мог бы обнять и поцеловать ее, но разве это не растянуло бы мучительные минуты прощания? Нельзя жить, если чувствуешь, что из твоей жизни выпала какая-то ее часть. А именно так он и чувствовал себя в тот момент.
— Смотри, мы можем опоздать на поезд… Расставания всегда так мучительны, думала она. Оставалось только надеяться, что поезд придет вовремя и ей не придется стоять в ожидании на перроне вместе с Адамом, глотая слезы.
Лондонский экспресс прибыл на станцию точно по расписанию, но, странно, это ее нисколько не обрадовало.
— До свидания, Адам.
— Подойди ко мне.
Он обнял ее, но поцелуй продолжался дольше, чем он хотел. Услышав нетерпеливый свисток, возвещавший об отправлении поезда, он неохотно поднял голову. В его глазах она увидела сожаление.
— Я позвоню тебе, — сказал он. — Хорошо? Она хотела спросить, когда он позвонит, но решила, что в данный момент у него так много забот, что не стоит добавлять ему свои проблемы. Никакой ревности, никакой навязчивости… Она не будет ничего изображать. Человеческие отношения — не игра. Если хочешь сохранить их, не надо за них цепляться.
Может, облегчить ему задачу и сказать, что она не требует от него ничего и понимает, что ему необходимо уехать? Но не будет ли это проявлением гордыни или желанием подчеркнуть, что она прекрасно обойдется без него?
Кайлоран хотела что-то сказать, но слова не шли на ум. Она с облегчением и грустью услышала второй свисток. Он опять уезжал, но на этот раз все было иначе.
— Прощай, Адам, — прошептала она.
Он еще раз крепко обнял ее, потом вскочил на подножку вагона и помахал ей рукой. Его серые глаза были печальны.
Она стояла и смотрела вслед поезду, пока тот не скрылся вдали.
Глава четырнадцатая
После его ухода Кайлоран бродила весь вечер вокруг дома как потерянная. Ей не хотелось ничего делать.
Зазвонил телефон, и она схватила трубку:
— Алло!
— Кайлоран…
— О, Адам! — с облегчением выдохнула она, ужасаясь, что лишь несколько минут назад была почти уверена, что он никогда больше не позвонит. Но в этом случае это означало бы лишь одно: у него недостает мужества позвонить. Но он никогда не отличался малодушием. — У тебя все хорошо?