Незийский калейдоскоп
Шрифт:
— Тина, ты их видишь? — услышала она его озадаченный шепот.
— Этих плоских? Да.
Он с облегчением вздохнул.
Бесплотные создания поравнялись с ними, прошли мимо. Если смотреть сбоку, их тела не сжимались в линию, как можно было ожидать — нет, все на месте, но это опять же напоминало двумерную картинку, только теперь уже в другом ракурсе. Тина поняла, в чем дело: их светлые одеяния сшиты из ткани, светящейся на затемненных участках и меркнущей там, где освещенность превышает заданный коэффициент, что и обеспечивает мнимое исчезновение объема. Ольга
— Неужели ты испугался их?
— Я решил, что у меня начались галлюцинации. Фласс, до чего претенциозно эта парочка вырядилась! Это уже чересчур. Погоня за эффектами иногда вырождается в клоунаду — вот тебе прекрасный пример!
— Ты просто злишься из-за того, что они потрепали тебе нервы.
Живущий-в-Прохладе что-то произнес в ответ, его губы шевелились, но Тина не могла разобрать ни слова. Удар по вискам — совсем как некоторое время назад, в зале с красным фонтаном: Лиргисо включил излучатель. Она до последнего момента не думала, что он это сделает.
Боль нарастала, вокруг Тины все колыхалось и плыло, но сколько-то минут она продержится, и этого ей хватит, чтобы убить Лиргисо. Она шагнула к нему, он успел отступить. Излучение мешало переключиться в ускоренный режим, зато Тина все равно превосходила противника в силе.
— Тина, что с тобой? Тебе плохо?
Его изумление казалось искренним. Он увернулся от нового удара, придерживая одной рукой встрепенувшегося Топаза.
— Тина, что случилось?!
Сорвать с него диадему не удалось. Он опять отклонился, сдвинул чешуйчатую манжету и взглянул на что-то, спрятанное под ней. На секунду его глаза выразительно расширились, потом он поднял взгляд на Тину.
— Это не я!
Выдвинутое из ребра ладони лезвие оставило зазубрину на молочном мраморе колонны, возле которой он только что стоял. Со второй попытки Тина рассекла блестящую черную чешую у него на груди.
— Тина, клянусь, я тут ни при чем! Я не стал бы так с тобой поступать!
Она не ответила. Болтовня — это лишний расход сил, а она и без того держалась на пределе.
— Тина, не надо! Фласс, сама подумай, зачем мне это?!
Действительно, зачем ему это? Тина остановилась. Ее неумолимо затягивало в мутный водоворот боли, но пока удавалось бороться с течением, удерживаться в верхних слоях. И голова все еще продолжала работать, хотя и плохо.
— Это наши общие враги, — Лиргисо сделал движение, словно хотел шагнуть к ней, но не рискнул и остался на месте. — Тина, у меня только одно защитное устройство, но я могу тебя отсюда телепортировать!
Он протянул руку, и теперь уже отступила Тина. Ловушка. Так она и предполагала.
Лиргисо не решался схватить ее, не заручившись согласием. Пусть Тину шатало — судя по тому, как раскачивались колонны, стены, золотистая винная арка и какие-то отдаленные фигуры с побелевшими лицами — она по-прежнему была в состоянии в два счета переломать ему кости.
— Я хочу тебя спасти! Я перенесу тебя в безопасное место, потом вернусь сюда и заберу Поля с Ивеной.
Он опять протянул руку, но сразу же отдернул, когда Тина попыталась полоснуть по ней лезвием.
— Тина, тебе нельзя здесь оставаться, ты долго не выдержишь! — Лиргисо смотрел на нее так, словно хотел задушить. — Ты же не сможешь воскреснуть, как Стив! Фласс, я должен на колени перед тобой встать, чтобы ты позволила себя спасти?!
Не выпуская его из поля зрения, Тина попятилась к выходу сквозь деформированное пространство зала, колеблющееся, как отражение в воде.
— Тина, подожди! — Лиргисо продолжал перед ней маячить. И у него, и у потревоженного Топаза плясали в глазах злые огоньки. — Есть еще один вариант, выслушай меня! Я найду и уничтожу излучатель, только не нападай, я не смогу одновременно заниматься этим и защищаться от тебя. Кивни, если ты меня поняла!
Тина кивнула. Они стояли друг напротив друга, ничего не происходило, а потом боль утихла, и окружающее пространство вернулось в свое исходное состояние. Тина села на пол, прислонилась к колонне. Она чувствовала себя так, словно получила сразу полдюжины парализующих зарядов.
Живущий-в-Прохладе ощупывал рубашку на груди, его пальцы были в крови. Топаз у него на плече оживился и хищно шевелил длинным мохнатым хоботком.
— У меня порез!
— Извини.
— О, ты впервые передо мной извиняешься! Ради этого стоило получить рану.
Лиргисо вдруг зашатался и тоже опустился на пол.
— Наши враги рядом, — услышала Тина его шепот. — Давай сыграем в их игру? Сделай вид, что у тебя обморок.
Это состояние напоминало жестокое похмелье: ломит виски, тошнит, звуки царапают, словно твердые зазубренные частицы, но все-таки Томек более или менее был в порядке, в то время как где-то на дне его сознания корчилась от нечеловеческой боли базовая личность.
Стива пригвоздил к колонне один из роботов-официантов. На полу вокруг них растеклась лужа крови, из нее выступали островками раскисшие пирожные и комки мороженого, а также блюдца, вазочки, ложечки — все это свалилось с выдвижных столиков, когда роскошный хромированный автомат набросился на свою жертву. Стив не успел телепортироваться: вместо того, чтобы сразу исчезнуть, он шагнул к Полю — и потерял те мгновения, в течение которых сохранялась его способность действовать, несмотря на излучение. Он то выглядел мертвым, то вдруг оживал и начинал биться в конвульсиях.
Ивена свернулась на диване, а Марчена Белем трясла ее за плечо и совала ей стакан с каким-то напитком.
Незиец-экстрасенс Коргисме потерял сознание и медленно сползал с кресла на пол. Петер пошатывался и нетвердо, по замысловатой траектории, двигался к стене, возле которой стояла мебель. Со стороны казалось, что он ослеп. Сафина страдальчески морщилась и озиралась.
Некоторые из Живущих-в-Прохладе, в том числе приятель Тлемлелха Леургл, явно чувствовали себя плохо, остальные энбоно суетились вокруг них и пытались оказать помощь.