Незнакомая Шанель. «В постели с врагом»
Шрифт:
Кроме того, в газовых камерах лагеря испытывали действие горчичного газа (иприта) и фосгена. Фосген вызывает мучительную смерть от удушья и отека легких, иприт – гниющие раны и не менее мучительную, долгую агонию...
«Отработанные» экземпляры отправляли в печь. Пепел давал неплохой приработок, немцам предоставлялось право покупать сожженных родственников за 120 марок урна. Считалось, что в урне прах именно того, чье имя написано в прилагаемом документе (причиной смерти, конечно, назывался разрыв сердца), хотя набирали его из общей кучи. Родственники, думаю, вопросов не задавали просто из нежелания тоже оказаться горсткой пепла.
Пепел
Знала ли об этом Шанель? Конечно, нет. Но она прекрасно понимала, что любой лагерь это лагерь, а Андре не отличался здоровьем. Требовалось срочно найти кого-то, кто смог бы его вытащить.
Вообще-то с Нацвейлером явный перегиб, потому что Андре вернулся никак не раньше 1941 года, а там так подолгу не жили. Скорее, он попал в лагерь для интернированных, куда отправляли всех, кто стойко оборонял линию Мажино. Как вы помните, немцы ее обошли и оказались у защитников в тылу. Кто не успел спрятаться, попал в лагерь. Именно в такие лагеря ездила с фальшивыми документами Эдит Пиаф. Конечно, там условия тяжелые, но не концлагерные. Хотя и там расстреливали, и оттуда бежали.
А скорее всего он вообще вернулся после освобождения Франции году в 1944-м, потому что еще в январе этого года Шанель ездила в Берлин, «зарабатывая» спасение племянника. Если, конечно, вся история со спасением не откровенная выдумка, от Мадемуазель всего можно ожидать.
Режиму Петэна удалось договориться с немцами о возвращении военнопленных из лагерей, правда, взамен них на работу в Германию поехали многие тысячи французов. Поехали, надо сказать, не всегда принудительно, в Германии работа была, а во Франции далеко не всегда.
Но осенью 1940 года никто не мог знать, что пленных когда-нибудь выпустят и что они вообще вернутся.
Поскольку немцы для нее не существовали, а спасать Андре Паласса нужно, пришлось искать кого-то к немецким кругам близкого. Вспомнила ли она барона фон Динклаге или тот случайно попался ей на глаза в городе, неизвестно. В «Ритце» этого произойти не могло, барон не был столь важной шишкой, чтобы его допускали в святая святых немецкого общества Парижа. К тому же он сам старался не мозолить лишний раз глаза военным.
Возможно, Шанель ухватилась за первого не немца со связями, который пришел на ум. Конечно, у нее были куда более влиятельные знакомые, но они все оказались вне Парижа – в Англии, в США, в Испании... А рядом только те, кому также требовалась помощь – Мися, затаившаяся в своей квартирке, как в норке, Серж Лифарь, ежедневно рискующий головой, Жан Кокто, который без ее финансовой поддержки не просуществовал бы и месяца...
Были и приятельницы вроде Жаклин и Эммелины Феллоуз, дочерей светской львицы Дейзи (Маргариты) Феллоуз, которых начало войны застало во Франции. Удивительно, но Шанель не воспользовалась таким знакомством, а ведь обе правнучки знаменитого производителя швейных машин Зингера продолжали светскую жизнь в Париже, правда, диаметрально противоположную.
Их мать – Маргарита Феллоуз, которую в узком кругу звали Дейзи – была любимой кузиной Уинстона Черчилля. Известен даже случай,
Во время одного из приемов, на которых все чаще появлялись немецкие чины не из последних, к ней подошел немецкий гость и осторожно предложил... сотрудничать с абвером! Перепуганная Жаклин не ответила ни «да» ни «нет», но бросилась искать помощи у кого-нибудь знакомого. Этим знакомым оказался Альфред Краузе. Краузе успокоил симпатичную наследницу миллионов Зингера, обещав замолвить словечко перед кем нужно. Таким человеком стал офицер абвера Гискес, который заверил, что никто привлекать леди Жаклин к работе на организацию против ее желания не будет.
Счастливая, что ее оставили в покое, Жаклин сделала самого Гискеса постоянным гостем дома, а к Краузе воспылала, как мы помним, нежными чувствами. Через год после свадьбы у них родилась очаровательная малышка Розамунда. Счастью молодых родителей не было предела, с гражданством Третьего рейха у зятя смирилась даже его английская теща.
История с Жаклин весьма запутанна, следом за сестрой она принялась активно помогать Сопротивлению, а Фредди даже стал курьером движения. Англичанка предложила свои услуги МИ-6, обрабатывала секретную почту Сопротивления, адресованную управлению специальных операций британской разведки, под патронажем которой находилось Сопротивление. Супруги помогли спастись от гестапо 16 французским и английским летчикам, сбитым немцами... После освобождения Франции Краузе с помощью Черчилля разрешили въехать на территорию Англии, его принял сам премьер-министр, и вообще муж Жаклин оказался Уинстоном обласкан, принят в обществе и прочее, прочее, прочее...
Каков же был всеобщий шок, когда в октябре 1944 года выяснилось, что Фредди Краузе все, вплоть до женитьбы на Жаклин, делал по заданию... полковника абвера Гискеса! Просто во время допроса Гискес проговорился, что сумел заслать агента даже в окружение Черчилля. МИ-6 оговорку мимо ушей не пропустила и раскрутила все до основания. Конечно, Краузе отрицал, что был вынужден ухаживать и жениться ради дела, он искренне любил жену и родившуюся малышку, но факты вещь упрямая. Вся доверенная Краузе почта Сопротивления сначала попадала в руки Гискеса, а уж потом к адресату. Ущерб, который нанес муж Жаклин движению, трудно описать.
Жаклин с мужем развелась, но это было уже после войны. Фредди Краузе удалось выйти из воды почти сухим. Чтобы сохранить себе жизнь, он не претендовал ни на что, даже на встречи с дочерью, уехал в Австрию и тихо доживал там.
Почему Коко Шанель не обратилась за помощью к кому-то из подобных знакомых? В салоне Жаклин бывали многие влиятельные люди, но Габриэль предпочла не связываться с настоящими немцами, ей взялись помогать наполовину англичанин Ганс Гюнтер фон Динклаге и австриец Теодор Момм, старинный приятель Динклаге еще по веселой молодости в рядах королевского уланского полка Вильгельма II.