Незнакомая звезда
Шрифт:
— Но люди же всё равно гибли?
— Понимаешь ли. Древний закон требовал, чтобы родственники убитого отомстили родственникам убийцы. Кровь за кровь. Но если убийство совершало братство, то мстить было некому — вступая в его ряды, братья отрекались от прежнего родства.
— Но родственники могли бы мстить "Чёрному Ворону"?
— Это не клан, — пожал плечами Эниго, — на него не распространяется закон кровной мести. Можно мстить лишь тому из братьев, кто исполнил приговор. Но и этого обычно не бывает. Братство не убивает никого просто так. Мы лишь восстанавливаем справедливость
— Вы убили Виценция! В чём он был виноват?
— Он встал между нами и приговорённым. Протянув руку между топором палача и шеей осуждённого глупо жаловаться её лишившись.
— Вы приговорили Орелия? За что?!
Эниго покачал головой.
— Братство не сообщает этого посторонним.
— А тому, кого вы собираетесь… казнить?
— Ему говорим. За неделю он получает нашу метку. За оставшееся время он может обжаловать приговор, либо привести свои дела в порядок и написать завещание… Потом мы приходим за ним. И даём ему право сопротивляться. Если ему трижды удастся выжить, значит, священные предки и праведники на его стороне и приговор был ошибочным.
— Всё равно — это убийство!
— Таковы законы нашей страны. Они существуют давно, и не нам их менять.
— Но если законы плохи, отчего их не изменить?
— Ты умная девушка, Малфрида, но молода и многого ещё не понимаешь. Мы убиваем, но мы убиваем по правилам и обычаям. И мы понимаем, что убийство это зло. Но это малое зло, предотвращающее зло большее.
— Это неправильно! — не слишком уверенно произнесла Мольфи.
— Возможно, — Эниго вздохнул, — мир несовершенен и никто не знает точных путей. Одни философы говорят, что истина в золотой середине, другие, что она в исконной древности, третьи — в постижении всеобщего закона мироздания… И кто из них прав, а кто нет, как нам узнать? Прими мир таким, каков он есть, а если можешь его улучшить — просто сделай это.
Мольфи пошевелила валявшийся на полу камешек носком ботинка.
— И Орелия вы тоже… убьёте?
Эниго почесал кончик носа.
— Дело в том, что… В общем, в силу некоторых причин, приговор был отложен. Окончательное решение будет принято Советом Старших Братьев. Они уже в пути, и скоро будут здесь.
— А что они решат?
Мольфи пару раз моргнула, потом украдкой протёрла кончиком пальца уголок глаза. Эниго сделал вид, что этого не заметил.
— Я не знаю. Старшие Братья никому не отчитываются в своих решениях.
— Но может быть, вы как-нибудь сможете…
Он покачал головой.
— Братством руководят они. А я просто… просто решаю проблемы.
Эниго поднялся с лавочки.
— Пойдём, я провожу тебя к Смионе.
Мольфи бросила ещё один опасливый взгляд на кормившихся воронов, и зашагала за ним. Коротенькая лестница вела с площадки в узкий зал с двумя рядами колонн, тянувшимися к дальней стене. Сквозь пробитые под самым потолком узкие как бойницы окна пробивались золотистые лучи предзакатного света. На торцевой стене Мольфи заметила барельеф — высокий мужчина в облегающей одежде с надвинутым на глаза капюшоном и вороном на плече, возложивший руки на головы двух других, преклонивших
— Кто это? — спросила она.
Капюшон средней фигуры и её поза живо напомнили ей изображения священных предков и праведников в храмах, но те обычно были одеты в латы или богатые длинные одеяния. Здесь же центральная фигура выглядела скорее бродячим музыкантом, чем благообразным праведником.
— Это покровитель братства. Священный предок Гамелен. Тот, кто бродит по дорогам, вознаграждает за добрые дела и карает за злые намерения. А на коленях перед ним основатели Чёрного Ворона — отцы Монтаго и Каболо.
— Я мало слышала о нём, — произнесла Мольфи, разглядывая барельеф, — наш жрец никогда не упоминал этого предка.
— Гамелен не любит богатых и жадных, — едва заметно улыбнулся Эниго, — зажиточные граждане его скорее боятся, чем почитают, и называют покровителем бродяг, грабителей и конокрадов.
— А это правда?
— Нет. Преступников он тоже наказывает.
— Синьор Эниго!
Мольфи обернулась. Позади стоял один из наполнявших замок людей в чёрном. Одетые в одинаковые куртки и штаны, гладко выбритые и подстриженные в скобку, они все казались ей похожими друг на друга как близнецы.
— Вам нужно срочно пройти в комнату совещаний.
— Извини, Малфрида, мне придётся тебя покинуть, надеюсь, ты не заблудишься. Покои Смионы этажом ниже, пройдёшь в ту дверь, потом налево и по лестнице вниз…
Эниго указал ей направление, развернулся, и они с человеком-близнецом скрылись в одной из боковых дверей. Девушка ещё раз посмотрела на барельеф. Он был искусно вырезан на вмурованной в стену каменной плите, и фигуры казались почти живыми.
Где-то за окнами хрипло закаркал ворон. От неожиданности она вздрогнула и обернулась. Из дальнего конца зала к ней приближались двое в чёрных плащах и шляпах. Они о чём-то негромко, но горячо спорили, не замечая девушки. Мольфи попятилась за одну из колонн. До неё долетели обрывки разговора.
— Мы не можем нарушить обещания, брат-ворон, кем бы он ни был…
— Ты же знаешь, мы должны это сделать…
— Но наши правила?
— Ради всего святого, не прикидывайся младенцем, ты всё прекрасно понимаешь…
— Что я должен понимать?
— То, что императору и людям в столице не слишком нравятся наши обычаи. Особенно после того, как у нас завелись подражатели на севере. Нынешний монарх стар и занят другими делами, но его преемник может быть молод и деятелен.
— И это хорошо.
— Для нас ничего хорошего. Он вполне может решить уничтожить наше братство…
— Он не посмеет!
— Он император. А теперь посуди сам, разве плохо, если новый монарх станет нам чем-то обязан?
— Но он не… Ты же не хочешь сказать… Нет. Это невозможно. У императора есть законный наследник.
— Его величество бездетен, и в этом случае все возможные кандидатуры имеют равные права при голосовании…
— Но зачем сейму избирать другого?
— Дело в том…
Собеседники вышли из-за колонны, наткнулись на Мольфи и замолчали.