Незнакомец в Новый год, или Cудьба и на печке найдет
Шрифт:
– А помнишь, как мы гадали с зеркалами в бане на даче под Рождество? – чуть улыбнулась Люда.
– Это когда тебе привиделось что-то в тени Зазеркалья, и ты визгом отца напугала? Помню, конечно! Как заскочил батя в трусах и в куртке, но с ружьём наперевес! – ответила ей, приобнимая за плечи. – Одевайся теплее. Хочу показать тебе плоды настоящих чудачеств.
Мы с сестрой, всё ещё хихикая от воспоминаний, вышли из подъезда и наткнулись на тётушку, вроде старшей по дому, или что-то в этом роде. Общественница-энтузиаст
Она что-то говорила несчастному заарканенному соседу, держа его за рукав, о несанкционированных объявлениях, которые какой-то злостный нарушитель развесил в нашем лифте.
Уже бумажку в лифте нельзя повесить без её разрешения, фыркнула я и ловко прошмыгнула мимо, выдёргивая за собой сестру.
Мы поехали на метро. Тащиться в праздничный центр на машине может только фанат-автомобилист. Любитель помучится с парковкой.
Выскочили на Театральной, сразу оказавшись в плотном потоке зевак, туристов, отдыхающих и праздно шатающихся.
Город сиял. Переливался огнями и мишурой.
Я не хотела переходить на Площадь революции под землёй специально. Мне хотелось провести Людочку среди праздничного и весёлого народа. В захватывающих дух декорациях праздника.
Глупости какие надумала! Бояться толпы. Со мной никакая толпа не страшна!
Мы обошли Театральную по большой дуге и, нырнули вновь в метро к сияющему бронзовому носу служебной овчарки.
Ещё немного и вот мы на Воздвиженке напротив странного дома псевдомавританского стиля. Дитя модерна.
– Смотри. Видишь этот дом с ракушками на стенах? Дом – жемчужина.
Его построил очень странный чудак. Племянник того Саввы Морозова со сложной репутацией и подозрительными знакомствами.
Мама Арсения купила на этом месте участок земли после пожара и подарила сыну, как знак признания. В надежде на то, что сын остепенится. А сыночек, к этому моменту воодушевлённый мавританской Испанией и португальским замком, решил всё иначе. Когда он строил этот дом, над ним потешалась вся Москва. Не было просвещённого человека, который бы не прошёлся язвительно по проекту и не высказал бы своё «фи».
Однако прошло чуть больше века и посмотри, сейчас это здание – украшение города. Перчинка, оттеняющая стиль Москвы.
А где злопыхатели? Что они оставили после себя?
Мы топали уже по Никитскому бульвару. И его чугунные столбы характерных и узнаваемых фонарей с лавровым венком, оттеняли чернотой и монументальностью весёлые огонёчки и замотанные гирляндами деревья.
Гудели машины. Звенел, прорывался праздник из открытых окон, из смеха встречных детей.
Затем я утащила Люсеньку в переулки. И мы петляли по гулким и пустым зимним улочкам, выруливая на Никитские. Здесь сохранилось много особняков старого города, которые отданы под посольства. Поэтому в морозной свежести преддверия
На углу Спиридоновки притаилось чудесное здание в стиле модерн. Стилизованное Шехтелем на итальянский манер.
Немного пропетляв, мы вышли в соседний Гранатный переулок. Здесь стоит знаменитый особняк Леман. Сейчас это Центральный дом архитектора. И его можно рассматривать часами. Моя мечта – побывать в нём на экскурсии.
Пройдя дальше на Малую Никитскую, мы пролетели мимо городской усадьбы Долгоруковых-Бобринских, известной как дом Ростовых из кино; мимо строгого особняка посольства Испании, где раньше, как говорят, жил режиссёр Немирович-Данченко.
Ещё немного вперёд среди стылой позёмки, и вновь вокруг нас шумная и деловая Москва. Подземный переход и тепло кофейни напротив метро.
Людочка, разрумянившаяся, немного ошалевшая, но с весёлым блеском в глазах рассказывала мне о своих планах. А я охрипла от разговоров на морозе, и теперь с удовольствием отогревалась с горячим какао в обнимку.
Домой приехали в сумерках. И мне вновь привиделся знакомый тёмно-синий автомобиль, выруливающий от нашего подъезда.
Да что ж тут поделать?
Я потянула сестру за руку и зашла за угол дома. Ближе к школе. Туда, где мы встретились с Андреем.
Здесь было тихо и безлюдно. Свет фонарей очерчивал яркие круги на снегу, не разгоняя темноту, а лишь подчёркивая её.
– Смотри! Где тут первая звезда? – я запрокинула голову и пыталась рассмотреть на небе вестник Рождества.
– Смотри! Какой упорный парень! – указала мне Люська в сторону, где среди снега выделялась надпись: «Ася! Отзовись!» И осыпавшийся номер телефона рядом.
Тринадцатая глава
На следующий день я проводила сестру на вокзал и посадила в поезд.
– Я поняла, не стоит сильно доверять первому впечатлению, – сказала мне на прощанье Люсенька.
– Ты не торопись, подумай. Возможно, снять квартиру недалеко от родителей, это не самая плохая идея. Слишком сильно тебе придётся менять себя в Москве, – обняла её на перроне.
Есть что–то мистическое в вокзалах. Место, где остро ощущается неизбежность перемен. Именно в этом моменте и в этой точке время осязаемо.
С запахом креозота и горячего железа, озона от искрящих проводов, многоголосым шумом толпы, монотонным голосом объявлений и среди резких гудков мы чувствуем грань.
За этой чертой всё будет по-другому.
Внутри монстра железнодорожного вокзала ты крошечная песчинка в буре событий.
Но стоит лишь сделать несколько шагов, выходя на улицу, и магия рассеивается в городском шуме. Вокзал становится просто ещё одним зданием.
Добралась до скучающей на стоянке машины и отправилась в офис.