Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции
Шрифт:
— РОВС одним своим существованием осознается советской властью, как наибольшая угроза и опасность. Мы достигли этого десятилетней верностью заветам основателей и вдохновителей борьбы за Россию.
Снова крики «Ура!» Праздник удался на славу. В прекрасном расположении духа вернулся Миллер домой. В этот день славные корниловцы стали для него близкими и родными [64] .
Скромной и трудной была жизнь большинства белых эмигрантов. Заработки подчас едва обеспечивали их самые насущные нужды.
64
«Часовой», № 64–65,1931 г.
Счастливцы, сумевшие накопить трудовые франки, искали места подешевле. Таким местом был городок Озуар-ля-Феррьер, в сорока километрах от Парижа; тут можно было купить или выстроить собственными руками домик на небольшом клочке земли. Несколько десятков эмигрантских семей поселилось в этом городке. Среди них и чета Скоблиных.
В конце мая 1930 года в бюро Д. М. Шнейдера, торговца недвижимым имуществом, вошел моложавый господин. Осторожно и обстоятельно он расспросил об условиях продажи имущества, о котором узнал из объявления в газете «Последние Новости». Назвав себя, Скоблин условился о предварительном осмотре дома. Плевицкая ожидала его на улице в темно-сером автомобиле марки «Ситроен» 1925 года.
Осмотрев дом № 345 на авеню Марешаль Пэтен, в течение пяти минут принял решение. Немного поторговавшись, сошлись на 82 тысячах франков. 7 июня был подписан договор. Скоблин внес 10 тысяч наличными и обязался выплачивать остальное по 9 тысяч в год.
Никто не спрашивал, откуда у них деньги. Известно было, что Скоблин нигде не служил, что его жена давала концерты, а раз так, то все в порядке. Ведь несомненно доходными казались турне Плевицкой по городам Прибалтики и Финляндии. Да и в богатую Америку ездили не без успеха. На фоне эмигрантской бедности Скоблины выглядели зажиточными: собственный дом, собственный автомобиль, разъезды по всей Европе, концерты, встречи с однополчанами в разных странах, банкеты, всеэмигрантская известность, поклонение, почет и уважение.
В 1934 году в Озуар началась постройка Свято-Троицкой церкви для окормления небольшой русской колонии. Скоблины щедро жертвовали на церковь. Плевицкая часто посещала службы. Первым настоятелем прихода и ее духовником был о. Александр Чекан, в прошлом офицер-артиллерист, женатый на дочери генерала Миллера.
Возвращаясь из поездок, Скоблин докладывал Миллеру о виденном и слышанном. Рассказывал о быте белых воинов в других странах, о встречах со старшими начальниками. Высказывал благие пожелания. И нашептывал против себе неугодных.
Часто по воскресным дням Скоблин заезжал за четой Миллеров и увозил их к себе в Озуар. У входа в дом чету Миллеров с радостной улыбкой встречала Надежда Васильевна.
В небольшом дворике росли три русские березки, так остро напоминавшие о покинутой родине. Солнечным днем усаживались в их тени. Домашняя обстановка располагала к задушевным беседам. Скоблин подробно повествовал о прошлом Корниловского полка, его походах, боях, тяжких подчас потерях. Вместе мечтали о
Надежда Васильевна трогательно ухаживала за дорогим гостем. Особенно в дни, когда Наталья Николаевна Миллер оставалась дома. Своего гостя Скоблины усаживали на шезлонг под ярко-желтым зонтом. Круглый садовый стол был покрыт белоснежной скатертью. Вкусные яства, приготовленные умелыми руками опытной хозяйки, возбуждали аппетит. Чаруя старика ослепительной улыбкой, ласково глядя ему в глаза, Плевицкая умно, тонко и настойчиво располагала его к себе, не снижаясь даже до легкого флирта.
В беседе за столом Надежда Васильевна певучим голосом вставляла свое слово в мудреные разговоры генералов:
— Милый Евгений Карлович, как вы всегда умеете так ясно и просто объяснить самые трудные вопросы. Даже я, глупая женщина, и то начинаю понимать непонятное.
— Ну, вы-то умная женщина и такая талантливая, — отвечал Миллер, польщенный вниманием певицы.
Вечером Скоблин отвозил Миллера домой. В пути опять беседовали на политические и военные темы. Говорили о задачах борьбы с коммунизмом, обсуждали новости русского Парижа, вести о жизни в России.
И Миллер открыл Скоблиным двери своего дома, сердечно к ним привязался, полюбил их как родных, честно и благородно.
Вечером 27 февраля 1935 года Скоблины возвращались домой. В Венсенском лесу на их автомобиль налетел быстро мчавшийся грузовик. Машина Скоблиных была разбита вдребезги. Несмотря на серьезность катастрофы, Скоблины пострадали мало. После первой помощи в ближайшем госпитале их перевезли в Галлиполийское собрание, где они провели ночь. На следующее утро генерал Миллер поместил их в клинику «Мирабо». У Плевицкой — нервный шок и ушибы. У Скоблина — надлом правой ключицы и звездообразная трещина в правой лопатке. Отеческими стараниями Е. К. Миллера чета Скоблиных была обставлена вниманием врачей и отличным уходом.
Лечили их профессор И. П. Алексинский и директор клиники доктор Б. М. Жирмунский. Они быстро поправились и 17 марта покинули клинику. За восемнадцатидневное пребывание в отдельной палате Скоблины заплатили 4156 франков. Кроме того, щедрые гонорары получили пользовавшие Скоблина хирурги. В расходах не стеснялись, хотя еще и не получили компенсации от страховой компании.
Выписавшись из клиники, Скоблин несколько раз являлся к Жирмунскому для перевязок. В мае он посетил доктора в последний раз, приехав в клинику в новеньком «Пежо».
Ежегодно, начиная с 1930 года, Скоблины посещали группы РОВСа, рассеянные по Европе. Особенно часто они бывали в Софии, где их восторженно принимали и чествовали.
Прикрываясь официальной вывеской III Отдела РОВСа, софийский центр «Вн. линии» устраивал торжественные собрания и банкеты. После высокопарных речей и заздравных тостов пели добровольческие песни, запевала Плевицкая. От нее белые воины получали заряд душевной бодрости, слушая вдохновенно исполняемую ностальгическую песню «Замело тебя снегом, Россия»…