Незримая связь
Шрифт:
– Да у вас тут целый кооператив! – ошарашенно молвила Татьяна. – Я на вас жалобу напишу!
– О чем? – Гаишник взглянул на нее даже жалостливо. – Не мы ведь вас на встречную полосу выезжать заставляли.
– Но эта битая «пятерка», что сзади сигналит, – она явно с вами в доле. Людей провоцирует, а вы ей потом процент от прибыли отстегиваете!
– А дисциплинированный водитель на провокации поддаваться не должен, – усмехнулся полицейский. И вручил ей протокол: – Извольте подписать.
– И не подумаю! Хотя нет, давайте.
В месте, оставленном для объяснений,
Гаишник прочитал, покачал головой:
– Неразумно себя ведете. Лучше б вину признали и минимальным наказанием отделались.
– А мне что четыре месяца без руля, что шесть – одинаково плохо, – заверила Татьяна. – И я еще куда следует сообщу, что вы у меня взятку вымогали. – Не моргнув глазом соврала: – Я бумажечку, на которой вы сумму написали, сфотографировать успела.
Полицейский взглянул встревоженно – но, увы, быстро просек, что девушка блефует. Беззлобно буркнул:
– Да хоть ты из себя вывернись – бесполезно. Суды за выезд на встречку решение не глядя выносят.
Вручил ей копию протокола, временное разрешение на вождение – и поспешил на выручку приятелю, который уже обрабатывал перепуганную водительницу белой «Мицубиси».
Таня вернулась в свою машину. Из приемника лился беззаботный Штраус, и она раздраженно выключила музыку.
«Вот я попала! – корила себя Татьяна. – Чего понесло меня в это Отрадное?! Беременной сиротке решила помочь, только подумать. А сама вместо высшей благодарности без прав останусь!!!»
Домой она вернулась только к двум часам ночи. Завтра вставать, как обычно, в восемь, но сна – ни в одном глазу. Требовалось срочно выплеснуть эмоции, и Садовникова плюхнулась за компьютер.
Нужно поделиться с читателями блога последними новостями.
Таня, пока строчила, зло и хлестко, пост о подлых ментах, не надеялась на какой-то особенный отклик. Однако комменты, несмотря на поздний час, посыпались градом. Причем не от френдов – от совершенно незнакомых людей. Писали разное. От иронического: «Ты блондинка?» – до сочувственного: «Выпей водки!». Советовали своих адвокатов, подсказывали, где раздобыть фальшивые права, парочка граждан, вдохновленных Таниной фотографией-аватаркой, предлагала стать ее шоферами.
«Любит у нас народ про чужие беды читать», – усмехнулась Татьяна.
Но на душе от дружного людского сочувствия стало легче.
…Назавтра ей снова пришлось тащиться в Отрадное за повесткой в суд. (Почему бумажку нельзя было выдать сразу – осталось загадкой.) Дорога заняла два часа, зато в полиции Таня провела не больше пяти минут. И решила, раз уж все равно занесла ее нелегкая на столичную окраину, заглянуть в общежитие. Проведать свою подопечную.
Беременная оказалась дома. С чрезвычайно мрачным лицом валялась на кровати, читала глянцевый журнал. Увидела Татьяну – даже не приподнялась, вяло приветствовала:
– Проверять приехала? Не боись, все нормально у меня. Не буяню, не киряю.
И вдруг оживилась, тяжело села на постели, уставилась на Танины босоножки:
– Это
– Разбираешься в модных тенденциях? – усмехнулась Садовникова.
– Чего остается? – оскалилась девица. – Только завидовать, как другие живут. Слушай, откуда у тебя все? Тачка классная, деньги, шмотки? Любовник богатый?
– Не угадала, – пожала плечами Татьяна. – Я всего лишь много работаю.
Беременная взглянула недоверчиво:
– Брось. Своим горбом на «Праду» не напашешь.
Да что ж это такое! Почему ей еще оправдываться перед нахалкой приходится?!
Но Таня все же объяснила:
– Я окончила университет. Аспирантуру. Знаю два иностранных языка. Работаю в американской фирме. И получаю адекватно своей квалификации.
– Нет, ну везет же некоторым, а? – в голосе девицы звучала неприкрытая зависть.
«Что-то, по-моему, совсем неправильный я выбрала объект для благотворительности», – запоздало раскаялась Садовникова. Но делать нечего. Взялась помогать – терпи.
Татьяна решила сменить тему. Опасливо покосилась на огромный живот своей протеже, спросила:
– Тебе рожать-то когда?
– Да уже побаливает. Сегодня, наверно. Или завтра. Уж не чаю, когда наконец избавлюсь. Ох, и напьюсь, когда все закончится! – Девица мечтательно улыбнулась.
– А ты кормить ребенка разве не собираешься? – удивилась Садовникова.
– Вот еще! – возмутилась беременная. – Чтоб грудь отвисла?!
Читать лекцию про иммунитет, что закладывается у ребенка благодаря материнскому молоку, Татьяна не стала. Лишь вздохнула:
– Ладно. Удачи тебе.
– Слушай, – торопливо молвила та, – а у тебя еще тысчонки не найдется? Чего-нибудь вкусненького хочется, а в столовке кормежка дрянная.
– Извини, больше ничем помочь не могу, – ответила Садовникова.
И услышала в спину:
– Жадюга!
Вот мерзавка!
Таня еле удержалась от искушения отправиться прямо сейчас к коменданту общежития и потребовать возврата денег, что уплачены за проживание противной девицы.
А вечером вышла в Сеть с очередным постом. Назвала его: «К черту благотворительность!» Поведала про свой порыв – помочь несчастной девушке. Времени кучу потратила, денег. А та еще и недовольна – что я ей общежитие оплатила, а не роскошный отель.
И снова – на удивление! – получила самый горячий отклик. Целых триста комментов! Народ давал советы, спорил – и с ней, и между собой, высылал ссылки на сайты тяжело больных детишек, просил о помощи, сочувствовал и насмехался.
Татьяна внимательно прочитала все комментарии. Отправилась по одной из ссылок на страничку шестилетней девочки Юли Ларионовой. Рассмотрела фотографию: очень худенькая, огромные глазищи, застенчивая улыбка. Прочитала про безнадежный диагноз и варианты лечения: Только на подбор потенциального донора костного мозга требуется пятнадцать тысяч евро, – сообщали волонтеры. Но честно признавались: шансы, что ребенок выживет даже после трансплантации, – невелики.