Незримое око

Блазон Нина

Продолжая рассказывать, она отвернулась от него и понизила голос. "Какой идиотизм",- подумала она в то же мгновение. "Это что, уже мания преследования?"

– Ну вот, и теперь моя мама просто вне себя, - тихо закончила она рассказ.
– Она даже хочет отказаться от ночной смены, потому что не может смириться с мыслью, что я одна дома, а по кварталу бродит киллер. Наверное, она напридумывала себе, что он охотится именно за мной и будет звонить в двери до тех пор, пока не найдет меня.

Зое пыталась говорить равнодушным голосом, но сейчас ей стало не по

себе при мысли, что сегодня ночью она была на улице. Может, даже в то самое время, когда десятью улицами дальше...

– Подожди, я прибавлю громкость телевизора, - сказала Паула.
– Сейчас как раз показывают сюжет.

Взгляд Зое снова непроизвольно скользнул к парню. У нее создалось впечатление, что он намеренно скрывал от нее лицо. Ее это беспокоило, хотя она сама не понимала почему. Зое подозрительно рассматривала его. Он был жилистым, не очень высокого роста. Судя по рукам, у него была темная, почти бронзового цвета кожа. Один из арабов или индусов, которые жили в этом районе? А может он и есть разыскиваемый убийца? Им может быть кто угодно.

– Боже, это омерзительно, - раздался полный ужаса голос Паулы.
– Я больше никогда не смогу бегать по тем дорожкам! Ясно, сегодня ты ночуешь у меня!

Зое облегченно вздохнула.

– Спасибо, - сказала она от чистого сердца, - Мне нужно выбраться отсюда, я больше не выдержу.

– Мне сказать матери, чтобы она позвонила твоей?
– хотела знать Паула.

– Нет, не нужно. Я самa ей скажу. Но... есть еще кое что.

Зое снова посмотрела через плечо. Лавочка на автобусной остановке была пуста. Араб, видимо, свернул на улицу за остановкой.

– Мне нужно алиби на сегодняшний вечер, - прошептала она Пауле.
– Всего на час. Или два. Я... хочу пойти в клуб.

На несколько секунд воцарилась тишина. Зое буквально услышала, как на том конце провода наступило озарение.

– Погоди-ка!
– сказала Паула.
– Чисто для справки: На нашей спортплощадке произошло убийство, у твоей матери стресс - а ты как ни в чем не бывало хочешь пойти потанцевать? Только не говори, что у тебя свидание!

Зое медлила, но все же сказала себе, что это было нормально. Паула - ее подруга. Пришло время перестать вести себя как тайный агент. Ведь нет ничего такого, чтобы поделиться тайной с подругой, даже, если этой подругой была не Эллен?

– Это не свидание, а встреча, - нерешительно сказала Зое.
– Вобщем, что-то в этом роде.

Она хорошо представляла себе, как Паула улыбалась.

– Теперь я понимаю!
– быстро сказала она.
– Все ясно. Ну, тогда я бы тоже не захотела сидеть дома с матерью. Как его зовут? Я его знаю? Где вы встречаетесь? Мне нужны все подробности, поняла?

Теперь и Зое улыбнулась.

– Мы встречаемся в десять. Но это не то, что ты думаешь.

Паула долго молчала.

– Ну, если ты так говоришь..., - многозначительно сказала она.
– Ты получишь свое алиби, посмотрим, что получится с моими родителями. А если это не то, что я думаю, то я бы тоже могла пойти с тобой и посмотреть на твоего нового.

***

Зое

была в безопасности, по крайней мере, до тех пор, пока Морис не отправится сегодня ночью на прогулку. Я задавался вопросом, обратила ли она на меня внимание. Если да, то что увидела во мне. Уж точно не киллера. Мне все еще было трудно ходить, но я был слишком обеспокоен, чтобы долго бродить по чужой территории. Когда снова начался дождь, я переместился на нейтральную территорию - в электричку. Остановка "Музей искусств". Одна из самых оживленных остановок. Не из-за музея, а потому что рядом были кинотеатры и Макдональдс.

Я опустился на металлическую лавочку на путях и вытянул ногу. Хотя на мне были широкие джинсы Гизмо, я старался не расцарапать раны. Они хоть и заживали быстрее, чем у других, может поэтому говорят, что у кошек девять жизней. (Нет у них девяти жизней, просто они более выносливые.) Тем не менее, царапины еще болели.

Женщина с зачесанными назад темными волосами, в очках с голубыми стеклами, пристально посмотрела на меня и прижала к себе портфель. Наверное, подумала о том, что мне нужен ее кошелек.

На противоположной стене, за путями, находилось то, что я искал: Экран, на котором шла реклама, временами прерываемая последними новостными сообщениями. Я был убежден, что здесь передавали и криминальные новости.

Группа подростков лет тринадцати шла по перрону в сторону эскалатора. Двое парней курили, хотя курение здесь было запрещено. Проходя мимо, они намеренно выпустили дым в мою сторону, посмеялись над моей одеждой, с любопытством и завистью посмотрели на мои раны. Один из них открыл рот, чтобы что-то сказать, но когда я строго посмотрел на него, он передумал и ничего не сказал. Понятливый паренек. Одну или две секунды они еще перекрывали мне экран, но потом, наконец, ушли и я мог спокойно ждать.

Реклама сотового телефона с полуголой моделью.

Туристическая реклама с полуголой, загорелой моделью.

Объявление музея искусств с нарисованной обнаженной натурщицей в стиле импрессионизма.

И вот - наконец - начались новости. Когда появился репортер, стоявший сегодня утром перед передвижной телевизионной станцией, я наклонился вперед и прищурился. Визг тормозящего поезда, от которого, несмотря на затычки, у меня чуть не лопнула голова, заглушил голос репортера. Безмолвно, как золотая рыбка, плавающая в дожде, он открывал и закрывал рот. Показали кусочек беговой дорожки, катафалк, полицейских, наклонившихся над тентом.

Потом появилась фотография. Женщина, уверенно улыбавшаяся на камеру. Судя по фасону ее блузы и прическе, фото было старым, возможно, из восьмидесятых. Фотография была зеленоватого цвета, а с краю было заметно штампованное отверстие, словно она прикреплялась к документу, паспорту. Я смотрел на улыбающееся лицо. Это была красивая женщина. Сильно накрашенное, худое лицо, рыжие, ухоженные волосы, уложенные в драматичную прическу.

Звук тормозов стих, и голос репортера стал постепенно слышен отчетливее.