Незримое сражение
Шрифт:
— Что будем делать? — спросил у Яковлева Иван Михайлович Обманьшин.
— Думаю, что в первую очередь надо снять оцепление и отправить солдат на отдых.
— А как же бандиты?
— Здесь их давно нет и в помине.
Местные жители подтвердили, что «лисовики» покинули село и поехали в сторону урочища Хуки.
— Там и ищите их на хуторах…
Создали небольшие подвижные отряды и двинулись в путь. Во главе одного из них находились майор Князев, старший лейтенант Яковлев и оперуполномоченный Обманьшин.
Старший лейтенант Яковлев на оперативной работе не первый год. За его
Он хорошо помнил свое первое задание. Было это в Батуми в тридцатые годы. Почти каждый месяц в порт заходило небольшое нефтеналивное судно под иностранным флагом. Чекисты заметили, что каждый раз с него сходил высокий смуглый мужчина. Сначала он заходил на базар и покупал кефаль, а затем поднимался по улице Шаумяна и входил в дом под номером 36, где на втором этаже жила одинокая молодая женщина. Через некоторое время мужчина возвращался на судно. Так повторялось часто.
Чекисты знали, что высокий смуглый мужчина, работавший на судне ресторатором, был матерым вражеским разведчиком. Чтобы задержать его, нужны были веские доводы, а их и недоставало.
В тот день, когда нефтеналивное судно бросило якорь в порту, Яковлев дежурил в паре с Дмитрием Одеговым. Всю дорогу от порта и до улицы Шаумяна они не спускали глаз с ресторатора. На этот раз в доме под номером 36 он пробыл меньше обычного. Когда вышел на улицу, Одегов двинулся за ним следом, а Яковлев решил задержаться у дома. Минут через десять рядом остановилась пролетка. Из нее соскочил мужчина и направился в тот самый подъезд, откуда только что вышел ресторатор. Яковлев бросился за ним следом. Он успел заметить, как незнакомец вынул из тайника какой-то увесистый сверток и положил в боковой карман пиджака.
— Руки! — резко скомандовал Яковлев, направляя на незнакомца пистолет.
Как позже выяснилось, в подъезде дома номер 36 был оборудован тайник для связи с резидентом. К одинокой женщине на втором этаже ресторатор поднимался, чтобы замести следы.
В 1934 году Александра Сергеевича командируют на Дальний Восток. Он закладывает фундамент города юности — Комсомольска-на-Амуре, прокладывает железнодорожную линию Известковая — Ургал. Навсегда запомнится ему суровая осень 1942 года, когда снимали в тайге рельсы, направляя их под Сталинград. Там решалась в те дни судьба Родины. И там нужнее была дорога, чтобы подвозить к фронту войска.
Он рвался в действующую армию, но ему отвечали: «Здесь тоже фронт».
Во Львов Александр Сергеевич приехал после войны и сразу же с головой окунулся в работу. Буквально на второй день его пригласил к себе начальник управления и предложил выехать в район.
— Работа у нас горячая, а людей, сами понимаете, не густо. С обстановкой познакомитесь на месте.
Так и прошли эти два года. Многое он узнал за это время. Увидел, сколько горя причиняли бандеровские выродки простым
Все это вспомнилось Яковлеву, пока он шел вместе с Обманьшиным и Князевым по изъеденной оттепелью, излизанной сырым ветром, перетертой в мелкое крошево снежной дороге. Над их головами шелестел легкий, словно крылья птицы, весенний ветер.
— Видно, хорошая нынче будет весна, — задумчиво обронил Обманьшин. — Скоро люди выйдут в поле.
Впереди сквозь жидкий березняк, за которым начинался лес, длинными полосами заиграли тени. Разбитую, искрошенную в месиво дорогу пересекала хорошо накатанная санная тропа. Чекисты свернули на нее и углубились в лес. Через некоторое время их догнал солдат со служебной собакой и ушел вперед. На небольшой поляне собака остановилась, навострив уши.
— Что с ней? — поинтересовался у собаковода Яковлев.
— Может, белку увидела на дереве.
Солдат был еще совсем молодой, неопытный и не знал, что служебная собака никогда не обратит внимания на белку.
Старший лейтенант приказал ему следовать дальше по дороге.
— А мы здесь подождем.
Князев и Обманьшин, вскинув автоматы, стали за деревьями. Впереди лежала ровная заснеженная равнина. На ней, словно игрушечные, торчали несколько молодых елок.
— Что-то не нравятся мне они, — сказал Обманьшин и, подойдя к одной из них вплотную, дернул за верхушку. Елка легко выдернулась, и под ней оказался люк.
Он не успел заскочить за дерево, как люк приоткрылся и оттуда полетели гранаты.
— Вот тебе и елки-палки! — прижимаясь к земле, вскрикнул Яковлев.
После взрыва гранат несколько минут стояла тишина, затем люк открылся, и оттуда показался человек, одетый в немецкую форму. Князев успел дать короткую очередь из автомата, люк тут же захлопнулся, и бандит остался один перед чекистами. Из кармана заношенных, землистого цвета брюк выглядывала ручка немецкого парабеллума.
— Руки вверх! — скомандовал Яковлев.
— Я сейчас, я сейчас, — пятясь с поднятыми руками в сторону кустарника, бормотал бандит. Он явно тянул время, чего-то выжидая.
Майор Князев первым увидел, как на другой стороне поляны поднялся еще один люк и оттуда показался ствол автомата. Бандеровец тут же, словно хищный зверь, бросился в кустарник. И тотчас одновременно ударили два автомата: один — майора Князева по люку, другой — Обманьшина по пытавшемуся скрыться бандиту. Когда выстрелы затихли, чекисты сначала услышали шорох, затем увидели, как мелькнули за деревьями какие-то тени. Неужели бандиты? Однако тревога оказалась напрасной. Это, услышав взрывы гранат и автоматные очереди, бежали на выручку бойцы из опергруппы.
Через несколько минут бандитское логово было окружено со всех сторон.
— Сдавайтесь! — предложил оставшимся в схроне бандеровцам майор Князев.
Оттуда ни звука.
— Сдавайтесь, иначе…
В ответ послышалась дикая ругань.
— Предупреждаем последний раз. И снова ругань.
…Через двадцать минут бойцы спустились в схрон и вытащили оттуда три трупа. Один бандеровец оказался живым. Он смотрел мутными глазами на чекистов, словно не соображал, что вокруг происходит. Лицо землистое, давно не мытое.