Незримому Собеседнику
Шрифт:
И получается, что и неизвестно, кто кого должен поддерживать. Впрочем, уже известно, что я. В этом контексте. И теперь в контексте отношений с Лялей, хотя плевать она на мою поддержку хотела. Вот оно как, оказывается, происходит рождение Мужчины.
Женщина в него может верить только в одном случае, если в него верит Бог. А Бог в него верит, если он Верит Богу. Конечно, Бог может верить в него и через Женщину, но это не моя, видимо, история в итоге. И что я получаю? Партию Женщины в книге. И даже больше все партии в книге. Можно расписывать персонажей. Она, Он, И, Мы. Вах!
Борьба
Ну и Ей не понравился пример пушкинской старухи, которая сначала хотела новое корыто. «Печальный прогноз». Всё может быть. И печальный прогноз тоже. Только это уже вообще не страшно. Страшно продуктивное утро. И ещё раз показавшее, как необходим не выдуманный, а живой диалог. Жаль только, что самые животрепещущие фразы прозвучали не между нами, а внутри меня.
И может быть, я угадал с песней-то, раз вдруг Она к слову прицепилась? Так оно и есть, в частности?
И подумалось, ни к чему, что легко быть честным, когда нет необходимости говорить правду, а вот когда стоишь перед выбором, что сказать, уже сложнее. Ещё сложнее, когда просчитываешь, как сказанное в сердце другого отзовется.
Второй день читаю Стругацких. Сегодня в особенной отрешенности от окружающего мира. Покупателей почти нет, как говорит наш Заведующий, не отвлекают. Подул приятный ветер, может, и правда, быть дождю. Настроение настолько уравновешенное, что в такие моменты кажется, что либо уже умер, либо умирать легко и приятно.
От легкости пограничного бытия ужинаю вместе со своими записями, и кушать пора, и писать тем более. Ещё мне подумалось, что если буду всё более и более уравновешиваться, то Ляля скорее меня возненавидит к годовщине, чем выскажет какую-либо нежность. Не в обычной Её манере типа, что Ей нравится, как я ухаживаю, а что я – парень, подходящий для Неё.
Зачитался до полуночи. Сроднился с ощущением «легкости бытия». К утру до нас доплыли тучи, а с ними обычная «лень вставать», но это ничего внутри не меняет. Что-то там щелкнуло снова за ночь. Разгулялся ветер перемен.
Начался дождь. Дочитал «Пикник на обочине», это было важно. Не знаю, почему, может быть, потому что параллельно думалось. И почувствовал, словно хворь какая-то ушла из меня. Может рассказ стал катализатором.
Тут на фоне болезни Игоря Вика сказала удивительную для неё фразу. Удивительную потому, что раньше говорила «никогда не прощу свекровь». Теперь она предложила Сыну пригласить Свекровь в гости и резюмировала «надо всем всё простить и жить дальше, потому что не известно, что будет».
Я не знаю, в чем моя болезнь, пока не сформулировал имени, но её больше нет. Отпустило. Поэтому не страшно отпускать, расставаться, быть не убедительным. Быть противником, как ни странно. Сродниться с одиночеством. Не искать в Женщине утешения. Смотреть спокойно на Её слабости и не требовать от Неё немедленно стать
Против.
Да! Момент перехода – момент перерожденья, преображенья. Момент измененья Ролей и Игры. Но сильно ль изменился Мужчина, выходя из Рая? Познав Женщину? Перезаключив договор с Богом? Какие хорошие вопросы на фоне усиленья ветра и ожидания дождя. И какое расстояние до предыдущего похожего замечания от 2 августа. Но тогда это было описание, а теперь это ощущение текста. Так надо или не надо прописывать Персонажей? Или надо поддаться Рифме? Пусть составляет черновик?
Странно. Всё открыто в рассказе. Абсолютно. Прозрачно. И чего-то нет и точка. Подтекста нет в персонажах, не слышно, как они непрерывно думают? Изгнанники Автора, вот, они кто. Возможно, это впечатление на фоне остальных книг, к которым прилагается какой-то груз, довесок. А может, это болезнь? Впрочем, этот вопрос от знания краткой биографии.
Наверное, надо остановиться на Изгнанниках, они мне сгодятся для дальнейших размышлений. Тем более у меня на повестке Изгнанники Рая. Что они взяли от Автора, когда он их отверг от себя? И этот Авторский надзор время от времени, что он для них значил? Вот, пожалуй, важный поворот в рассуждениях.
Уснул довольный. И прохлада в облачности с тучами мне нравится. И рассказ будет хороший. Наверное, назову «Одиночество». Многому нас учат, не учат жить с сами собой, внутри себя, не учат идти вперед и чувствовать спиной. Значимость своего воображения, с одной стороны, не преувеличивать, с другой, не уменьшать. И всё сойдется в нем. И корабли. «Чуть-чуть» доносить осталось.
Итак, из своего Одиночества я делаю свободное пространство. Площадку или ещё что. С собой должно быть хорошо, и не сбежишь никуда, и ограничений нет. И заходи, кто хочешь и приноси, что хочешь, и выноси, собственно, тоже. Здорово!
Вчера я посмотрел первые строки книги, которую написал один из братьев Стругацких, уже после ухода другого брата. И почувствовал в ней воздух между строк. «Дьявол среди людей». Буду читать ради этого ощущения, тоже своего рода одиночества. Хотя она и не кажется такой магнетической, как книги, написанные Ими вдвоём, Третьим человеком. Но мне нужно хорошенечко осознать это своё состояние. Поверить в него. В то, что первую книгу прошёл я сам по наитию, ощущая потребность в Союзе. И теперь зная, насколько это значимо и сильно должен осознать, какую часть Силы и как представляю я. Иначе себя и не выпишешь никак. Значит, да здравствует Одиночество!