Незримый гений
Шрифт:
— Я хочу сообщить о преступлении, а этот проклятый богом бурдюк с жиром день-деньской дрыхнет у себя дома! — воскликнул он, расцепив пальцы и бурно жестикулируя.
Делая обеими руками успокаивающие пассы, подавший ранее голос молодой полицейский шагнул вперед, нервно оглядывая коридор.
— Пожалуйста, не говорите так, месье. Я уверен, что шеф уже в пути. Если вы были свидетелем преступления, я был бы счастлив принять ваше заявление.
Не желая прислушиваться к логичным рассуждениям юноши, Коннер обеими руками взъерошил свои и без того растрепанные волосы; разъедающая
— Не поучай меня тут, напыщенный мелкий… — начал он, возвысив голос до рева, когда дверь дальше по коридору распахнулась, прервав его тираду.
— Какого черта здесь творится? Кто вы, черт побери, такой? — пророкотал чрезвычайно раздраженный голос, и, осуждающе тыча пальцем в Коннера, к маленькой группе взбудораженных полицейских вперевалочку подкатился крупный пузатый мужчина.
Надменно скрестив на груди руки, Коннер смерил пришельца взглядом, не выказав ни тени уважения.
— А вы кто такой?
Расправив свой простой темный плащ, пузан поджал губы:
— Я глава этого участка, месье. Что вы тут делаете? Вы нарушаете порядок.
Быстро повернувшись к кабинету, вокруг которого он кружил последние минут двадцать, Коннер без разрешения распахнул дверь. С величавым видом зайдя в помещение, он вновь повернулся, нетерпеливо дожидаясь, когда за ним последует пузан. Спустя пару напряженных мгновений офицер вздохнул и прошел в кабинет мимо Коннера, медленно проковылял к простому столу в дальнем конце комнаты и уселся за него. Вытащив очки со стеклами-полумесяцами, глава участка сумрачно посмотрел поверх них на беспокойно мечущегося Коннера.
— Итак, по какому поводу вы так раскричались в коридоре? — учтиво спросил он с оттенком легкой снисходительности.
Сдерживаясь, чтобы не наброситься на толстяка, Коннер сжал кулаки и стиснул зубы, не позволяя себе вновь перейти на крик. Раздирающая мозг паника едва позволяла сосредоточиться на деле. Неконтролируемая дрожь пронизала его насквозь, от мышц над верхней губой до кончиков пальцев на ногах: после двух дней слепого ужаса постоянно усиливающийся страх в итоге сокрушил его тело.
Всего лишь сорок восемь часов назад он, поджав хвост, вернулся в поместье Донованов, преисполненный намерений своевременно помириться с сестрой, чтобы отпраздновать Рождество с ней и Арией. Коннер до мельчайших подробностей помнил то ощущение, когда он скакал по заснеженной дороге к главному зданию, — что погода была удивительно холодной, учитывая время года. Вчерашний снег лежал на французских равнинах, укрывая поля белым насколько хватало глаз. Лишь бурая грязь на дорогах и черные голые деревья привносили в эту яркую монотонность немного цвета. Но Коннер помнил, как, несмотря на безмятежность ландшафта, им овладевал страх, пока он проезжал под выстроившимися вдоль дороги перешептывающимися скелетоподобными тсугами. Какая-то потайная часть его разума шепотом намекала на дурные предзнаменования в такт каждому скрипу седла
Тогда Коннер лишь передернул плечами, одним простым движением стряхивая неприятное ощущение, и продолжил свой путь в блаженном неведении о хаосе, воцарившемся в имении к тому моменту, как он появился на пороге. Подняв руку, он громко постучал в дверь костяшками пальцев.
Когда никто не отозвался, Коннер чуть нахмурился и постучал снова. Прошло еще несколько минут, но к двери никто не подошел. Если бы не доносящееся откуда-то изнутри шарканье и приглушенное бормотание, он бы поклялся, что никого нет дома — место вызывало ощущение заброшенности.
С быстро растущим нетерпением Коннер наклонился вперед и, повернув вычурную латунную ручку, обнаружил, что парадная дверь не заперта. Ступив в главный холл, он сложил подарки на ближайший стол и огляделся. Он помнил, как крикнул в тишину дома, заметив, что разговоры в коридоре немедленно смолкли. Несколько секунд спустя из боковой комнаты показалась какая-то старая дева, которая, суматошно всплескивая руками, завизжала на Коннера, требуя сейчас же освободить помещение.
Когда он отказался подчиняться этой истеричке, та едва не лопнула от возмущения. Игнорируя странное поведение и откровенно уничижительный тон женщины, Коннер послал ей надменную улыбку.
— Не мелите чушь, — бросил он, проходя мимо. — Вы наверняка уже видели меня раньше. Я брат Брилл и приехал, чтобы провести с ней Рождество.
Едва не наступая ему на пятки, старая дева бросилась вдогонку, заламывая руки и продолжая требовать, чтобы он немедля убирался.
— Вы не понимаете, месье. Вам не следует быть здесь прямо сейчас. Дом… он не готов к приему гостей. Тут все вверх тормашками.
Коннер смутно помнил, как спросил ее, о чем она говорит. И когда та ответила, его кривая ухмылка перевернулась во встревоженную гримасу. В несколько коротких слов женщина объяснила, что его младшая сестра пропала несколько дней назад, и хозяин дома сейчас ее ищет. Не желая верить этим россказням, Коннер заставил ее повторить это несколько раз.
С того самого момента Коннер жил в расплывчатом мире эмоционального раздрая: в застенках этого охваченного паникой мирка звуки доносились до его ушей как сквозь вату, в голове постоянно бубнили беспорядочные обрывки незаконченных мыслей, свет и цвет поблекли до приглушенной серости. Поразительно, что он вообще мог продолжать жить в подобном состоянии.
Тряхнув головой в очередной попытке сфокусироваться на задаче, Коннер оставил размышления. Скользнув к самому краю стола главы участка, он принялся вышагивать перед ним туда-сюда.
— У меня сообщение о преступлении, месье. Насколько я понимаю, полиция до сих пор не вмешалась.
Слегка выпрямившись в кресле, офицер несколько утратил раздраженный вид, на его толстощеком лице возникло выражение неподдельной сосредоточенности.
— О каком преступлении вы хотите сообщить? С этим мог бы справиться один из младших офицеров, месье. У нас в Париже прекрасный отдел по борьбе с преступностью, и…
Резко развернувшись и опершись обеими руками на край стола, Коннер прервал его: