Незримый клинок. Хребет мира. Море мечей
Шрифт:
Это трудно оспорить, особенно учитывая, что такие зрелища действительно во многом удерживают людей, готовых ступить на дорогу преступности, но разве это настоящая справедливость?
Вооружившись доводами Робийярда, я отправился к старшинам Лускана рангом пониже под предлогом того, что мне нужны более четкие предписания, как поступать с пленными пиратами, но на самом деле мне хотелось разговорить их и узнать, что они думают о Карнавале Воров. Очень скоро мне стало ясно, что сам Карнавал не имеет почти ничего общего с правосудием. Немало невинных мужчин и женщин, признавших несуществующую вину под пытками,
Хотя бы по этой причине я никогда не смирюсь с существованием Карнавала Воров. Оценить общество можно по тому, как оно относится к своим членам, отступившим от его законов и общепринятых правил, ведь жестокое обращение с преступившими закон низводит нравственность всего общества до уровня самого преступника.
Однако эта практика уже много веков процветает в большинстве городов, а также во многих сельских общинах, где правосудие диктуется необходимостью выживать, а потому жестокость становится еще более неприкрытой.
Возможно, есть и четвертое объяснение Карнавала. Это просто желание зрелища. И не надо выискивать глубинные причины и сложные объяснения: зрители просто хотят позабавиться. Мне не очень приятно так думать. Если люди способны быть до такой степени бесчувственными к страданиям другого существа, что готовы превратить зрелище его мук в потеху, то это, я боюсь, а есть наиболее точное определение зла.
После долгого изучения, споров, расспросов и длительных размышлений о природе людей, среди которых живу, я так и не нашел простого объяснения такому явлению, как Карнавал Воров.
Однако меня это не удивляет. Почти во всем, что касается людей, простых ответов не бывает. И возможно поэтому, путешествуя и встречаясь с людьми, я почти никогда не испытываю скуки. Возможно, по этой причине я и полюбил их.
Дзирт До'Урден
Глава 14
ПОХИЩЕННОЕ СЕМЯ
Вульфгар стоял за стенами Лускана и смотрел на город, где его ложно обвинили, пытали и публично унизили. Несмотря на это, он не чувствовал гнева ни к горожанам, ни даже к жестокому судье. Если бы ему случилось встретиться с Яркхельдом, он, скорее всего, свернул бы старикашке шею, но не из чувства личной ненависти, а так, для порядка. Вульфгар уже очень давно потерял способность ненавидеть. Так было в ту ночь, когда Громила пришел в «Мотыгу» за его головой и он убил его. Так было, когда он набрел на стоянку Небесных Коней, варварского племени, во многом напоминавшего его собственное. Он отомстил их коварному шаману, исполняя клятву, данную самому себе много лет назад. Им двигала не ненависть и даже не неуправляемая ярость, ему просто нужно было, чтобы настоящее хоть ненадолго заслонило слишком страшное прошлое.
Но теперь Вульфгар осознавал, что это не жизнь, и думал сейчас об этом, глядя на город. Он ходил по кругу или топтался на месте, а жизнь становилась терпимой лишь при содействии бутылки, делавшей равно невнятным и прошлое, и, будущее.
Впервые за несколько месяцев задумавшись, как же он докатился до такой жизни, Вульфгар сплюнул. Он вспомнил о суровой северной земле, родной Долине Ледяного Ветра, где он провел с друзьями столько чудесных лет. Вспомнил о Бреноре, который одолел его в битве, но проявил милосердие и взял к себе еще
Варвар снова подумал о Бреноре, подарившем ему свое самое совершенное творение — Клык Защитника. Молот был олицетворением любви дворфа к нему. Он потерял Бренора и его подарок.
Вульфгар вспомнил Кэтти-бри. Эта женщина была ему дороже всех, она безраздельно завладела его сердцем. Пусть бы они никогда не стали мужем и женой, пусть бы она никогда не родила ему детей, но она всегда была искренним и надежным другом. Вспоминая их последнюю встречу, он понял, насколько глубока была эта дружба. Ради того, чтобы помочь ему, Кэтти-бри соглашалась на все, хотела разделить с ним самые сокровенные переживания, однако он чувствовал, что ее сердце больше ему не принадлежит.
При этом варвар не испытывал ни ревности, ни гнева. Он чувствовал лишь благоговение перед девушкой, добровольно пошедшей наперекор своим чувствам, лишь бы помочь ему. Но теперь и Кэтти-бри он потерял.
Он снова сплюнул. Не заслуживает он их — ни Бренора, ни Дзирта, ни Кэтти-бри, ни даже Реджиса, который, несмотря на свой крохотный росток и неумение драться, не задумываясь ринулся бы ему на помощь. Как же он мог отказаться от них?
Из ворот города выехала повозка, и мысли Вульфгара снова сосредоточились на настоящем. Когда телега приблизилась, Вульфгар не смог сдержать улыбку, несмотря на угрюмое настроение. Повозкой правила пожилая толстуха, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся Мориком.
Всего несколько дней назад их изгнали из города, но все это время они околачивались неподалеку от городских стен. Бродяга заявил, что собирается раздобыть кое-какие припасы, раз уж им предстоит долгая дорога, и в одиночку вернулся в Лускан. Судя по тому, как тяжело была нагружена повозка, а также по тому, что Морик вообще раздобыл лошадей и телегу, дело у него выгорело,
Морик свернул с большой дороги на тропинку, которая, извиваясь, уходила в лес, подъехал к подножию холма, на котором сидел варвар, привстал и помахал ему.
— Это оказалось не так уж трудно, — объявил он.
— Стражники тебя не заметили? — спросил Вульфгар.
Морик фыркнул, словно удивляясь, как Вульфгар мог даже подумать такое.
— Там были те же самые стражники, что выпроваживали нас из города, — гордо заявил он. — У меня свалился один из мешков с провизией у самых ворот, так один из них помог мне уложить его обратно в повозку.
Вульфгар спустился с холма и, подойдя к телеге, отдернул холстину, прикрывавшую поклажу. Там были мешки со съестным, веревки, кусок парусины, а также самое заманчивое для Вульфгара — ящики, полные закупоренных бутылок.
— Я подумал, тебе это понравится, — сказал Морик, подходя к варвару и вместе с ним глядя на богатую добычу. — Если уж мы оставляем город, это вовсе не значит, что нужно отказываться от удовольствий. Я даже подумал, не прихватить ли с собой Делли Керти.
Вульфгар взглядом осадил товарища. Он не собирался терпеть оскорблений в адрес девушки.
— Что ж, пошли. — Морик поспешил сменить тему. — Найдем спокойное местечко, где можно утолить жажду.
И он стал снимать свое фальшивое обличье, все время морщась и вздрагивая от боли в суставах и животе. Потребуется немало времени, чтобы раны зажили. Закончив переодеваться, он снова залез на козлы и взял вожжи в руки.