Незримый клинок. Хребет мира. Море мечей
Шрифт:
— А какой у нас выбор?
— У нас? — спросил Яка и прикусил язык, поняв, что ляпнул не то.
Меральда изо всех сил старалась не разрыдаться.
— Значит, ты солгал мне? Чтобы я переспала с тобой? Значит, ты меня не любишь?
— Нет, не так, — заверил Яка, обнимая ее, — но как мы сможем выжить? Ты же не думаешь, что одной любви достаточно, ведь нет? У нас не будет еды, не будет денег, а кормиться надо будет троим. И что будет, когда ты растолстеешь и станешь уродливой, и мы даже любовью заниматься не сможем, чтобы испытать хоть какую-то
Девушка побелела и вырвалась из его объятий. Он двинулся за ней, но она его оттолкнула.
— Ты говорил, что любишь меня!
— Говорил, — ответил Яка. — И говорю.
Она покачала головой, внезапно все осознав.
— Ты желал меня, но никогда не любил. — Ее голос дрогнул, но она решительно продолжала: — Дурак. Ты даже не знаешь, в чем розница. — С этими словами она повернулась и выбежала из дома. Яка не тронулся с места.
Меральда проплакала всю ночь, стоя под доящем на холме, и вернулась домой лишь под утро. Теперь ей все было ясно. Ну и дура же она была, что отдалась Яке Скули. И когда она будет вспоминать свое прощание с невинностью, мгновение, превратившее ее из девочки в женщину, то на память ей будет приходить не та волшебная ночь в нолях, а сегодняшняя, когда она поняла, что отдала самое сокровенное себялюбивому, холодному, пустому мужчине. Даже не мужчине — мальчишке. Какой же дурой она была!
Глава 16
ДОМ, МИЛЫЙ ДОМ
Они сидели, скорчившись, под телегой, а вокруг колотил дождь. Вода текла и под повозку, земля даже здесь стала раскисать.
— М-да, не о такой жизни я мечтал, — уныло заметил Морик. — Как низко падают великие.
Вульфгар усмехнулся и покачал головой. Для него комфорт не имел такого значения, как для его приятеля, и на дождь ему было, в общем-то, наплевать. Он ведь вырос в Долине Ледяного Ветра, а там климат был куда суровее, чем на этой стороне Хребта Мира.
— Ну вот, испортил лучшие штаны, — проворчал Морик, пытаясь умоститься на сравнительно сухом пятачке.
— Селяне могли бы дать нам убежище, — напомнил ему Вульфгар. Чуть раньше им встретилось несколько сельских домиков, и варвар предположил, что крестьяне наверняка поделились бы с ними едой и предоставили бы кров.
— Но тогда селяне знали бы о нас, — возразил Морик. — Если когда-нибудь нас станут разыскивать, будет легко проследить наш путь.
Молния ударила в дерево на другом краю поляны, мгновенно превратив его в пылающий факел. Морик испуганно вскрикнул.
— Кому взбредет в голову преследовать нас? — спросил Вульфгар.
— У меня немало врагов, — заявил Морик, — как и у тебя, дружище. Или ты забыл городских советников Лускана?
Вульфгар безразлично пожал плечами — ему это было неинтересно.
— А будет еще больше, уж поверь мне, — не унимался Морик.
— Если мы начнем промышлять грабежом, то конечно.
Бродяга вскинул бровь:
— А что же, жить как крестьяне, грязь месить?
— Это так ужасно?
Морик фыркнул, и Вульфгар безнадежно усмехнулся.
— Нам нужно постоянное
— В горах много пещер, — сказал Вульфгар.
Однако они оба знали, что почти все пещеры уже заняты.
К утру дождь закончился, и солнце ярко засияло в синем небе, но Морик был по-прежнему хмур. Он ворчал, шлепая по грязи, а когда они набрели на чистый горный ручей, стащил с себя штаны и затеял стирку.
Вульфгар тоже постирал одежду и вымылся. Холодная вода действовала успокаивающе на раненое плечо. Лежа на нагретых солнцем камнях в ожидании, когда высохнет одежда, Вульфгар заметил дымок, неторопливо поднимавшийся в небо.
— Там люди, — сказал варвар. — Наверняка они добры к тем, кто приходит как друг.
— Ты, похоже, никогда не уймешься, — недовольно отозвался Морик, потянулся и достал из ручья охлажденную бутылку. Отхлебнув, он предложил Вульфгару. Варвар поколебался, но взял.
Вскоре, натянув на себя еще влажную одежду и уже слегка навеселе, они продолжили путь по горным тропкам. Взять с собой повозку они не могли, поэтому спрятали ее в кустах, а лошадей пустили пастись. Морик заметил, что, если кому-то захочется их обворовать, сделать это будет нетрудно.
— Тогда нам придется все украсть обратно, — ответил Вульфгар, и Морик рассмеялся, не уловив сарказма в его словах.
Однако, заметив, что друг посерьезнел, он сразу умолк. Проследив за взглядом Вульфгара, Морик понял в чем дело, — впереди на тропе валялась огромная ветка, сломанная совсем недавно. Вульфгар подошел поближе, наклонился и стал внимательно осматривать место.
— Что могло сломать такую ветку? — спросил Морик.
Вульфгар знаком предложил ему подойти и указал на отпечаток подошвы огромного сапога.
— Великаны? — спросил Морик, не скрывая ужаса, и варвар с интересом поглядел на него. Он и раньше подмечал, что Морик как будто слегка тронулся после того, как крыса погрызла его на Карнавале Воров.
— Ты что же, и великанов не любишь? — спросил Вульфгар.
— Да я их никогда не видел, — пожал плечами Бродяга, — а разве есть такие, кто их любит?
Варвар смотрел на него и как будто не узнавал. Он всегда считал Морика многоопытным вором и бойцом. Сам Вульфгар значительной частью своего опыта был обязан как раз великанам. Варвару странно было даже слышать, что такой человек, как Морик, ни разу не видел гиганта.
— Я однажды видел огра, — сказал Морик. — Хотя, конечно, в нашей добром приятеле тюремщике тоже было немало огрской крови.
— Великаны больше, — не стал тянуть Вульфгар. — Гораздо больше.
Морик побледнел:
— Тогда пойдем обратно по этой же тропе.
— Если здесь есть великаны, то неподалеку должно быть и их логово, — пояснил Вульфгар. — Они не любят мучиться от жары или мокнуть под дождем, поэтому не уходят далеко от своих пещер. Они предпочитают готовить пищу на огне, но стараются не привлекать внимание кострами на открытых местах.