Незримый поединок
Шрифт:
А Глухарь все стоял и стоял, глядя в закрытые ворота, чувствуя, что непонятная пустота заполняет его душу. Взошла луна, и ему захотелось завыть, как воет одинокая голодная собака.
Он зашагал по тротуару, и с каждым шагом чувство пустоты становилось все отчетливей, будто из-под ног ушла земля и он заваливается куда-то набок. Он подумал, что за ним могут следить, но теперь ему было все равно.
На следующий день Глухарь, придя на базар, выпил кружку пива и направился в сторону реки. К барахолке. Тут среди барыг можно было отыскать парня, готового
Глухарь кашлянул — человек обернулся. И Глухарь раскрыл рот от удивления.
— Вот те на! Гора с горой не сходится, — произнес он, ощупывая взглядом странное одеяние Валерки Сазанкова.
Валерка посмотрел на Глухаря бессмысленными глазами.
— Не найдешь ли копеек тридцать? — спросил он.
«Не узнает», — подумал Глухарь. Вот Олежка тоже не узнал. Это хорошо. Значит и опера не узнают. Они ж по карточке с «личного дела» ищут. Так? Ведь другой карточки у них нет. А там у меня ни усов нет, ни очков. Да и тем более такого черного костюма и белой накрахмаленной рубашки. «Не узнает, — с облегчением подумал Глухарь. — А он-то как раз мне и нужен для дела. Лучше и не придумать. Дня за три обделаем дельце. А потом — ту-ту…».
— Найдется не только тридцать копеек, а и больше, — ответил Глухарь и заметил, что Валерка внимательно вслушивается в его голос.
— У тебя какой размер костюма? — спросил Глухарь.
— Ч-чего? — не понял Валерка.
— Костюм какого размера?
— А зачем?
— Для интереса.
— Ну, сорок восьмой.
— А туфли?
— Слушай, пошел ты… Чего привязался?
— Подожди меня здесь, — сказал Глухарь. — Я тебе денег дам. Только в долг. Я сейчас…
Вернулся Глухарь с базарчика минут через пятнадцать. В руках он нес дешевый коричневый костюм и коробку с туфлями.
— Идем, — потащил он Валерку за рукав. — Идем под мост. Переоденешься. Не могу же я с тобой идти, когда ты в таком виде.
Валерка не упирался. Гремя за Глухарем по осыпающейся гальке, он только твердил: «Что-то мне твой голос знаком…».
— Конечно, знакомый, — сказал Глухарь. Он снял запылившиеся очки и начал их протирать.
— Глухарь! — от неожиданности Валерка выронил коробку с туфлями на песок.
— Тише, — предупредил Глухарь и поглядел наверх. — Тише ты. Дело есть.
— Что за дело?
— Быстрей переодевайся. Сбрасывай с себя все это барахло.
Валерка сдернул рубаху, обнажив изможденное, синеватое тело.
— Не женился еще? — спросил Глухарь.
— Ч-чего?!
— Не женился, говорю? Молодец, парень. Ошибки, значит, не совершил еще — алименты платить не будешь.
— А ты совершил, что ли?
Глухарь не ответил.
— Исхудал ты, — покачал он головой, оглядывая Валерку. — Ну на кого ты сейчас похож?! А хочешь — у нас будут деньги? Во-о сколько грошей.
— У тебя
— Давай, — сказал Глухарь. — Давай…
Валерка обнажил руку, почувствовал укол, закрыл глаза. А через некоторое время он ощутил знакомое сладостное, безмятежное состояние. «Ну, вот, теперь ты, как огурчик. Джентельмен. Джентельмен удачи», — слышал он голос Глухаря.
— Дельце хорошенькое, — ворковал Глухарь. — Да… Есть тут один на примете. За ним обэхаэсовцы охотятся. Знаю я. А мы опередим их. Понимаешь? Придем раньше.
— Сколько? — сонно ворочая глазами, спросил Валерка.
— По две тысячи. Я тебя не обижу.
— Новыми?
— Дурак! Конечно, новыми.
— А ты откуда знаешь, что у него есть гроши?
— Если бы не знал, не говорил. Делец он, понимаешь? На сухофруктах наживается. Идет?
— Идет, — прошептал Валерка. — Только честно.
Они договорились встретиться назавтра в восемь вечера у моста. «В городе мне нельзя показываться», — сообщил Глухарь. Они расстались. Глухарь уехал на такси. А Валерка пошел звонить в угрозыск.
Когда он, постучавшись, вошел в кабинет, Дубровин стоял около сейфа. Он уже закрыл сейф и, видимо, намеревался положить ключ в карман, но, увидев Валерку, передумал и раскрыл тяжелую дверцу.
Сазанков увидел — в сейфе лежали пистолеты и ножи. Дубровин вытащил один — короткий с широкими краями, и положил на стол.
— Видишь? — вместо приветствия сказал он.
Взгляд у Дубровина был суровый, и Валерка опустил голову, не понимая, однако, почему капитан вытащил из сейфа нож.
— Сегодня я допрашивал Бориса Романенко, — сухо сказал Дубровин, не глядя на Валерку. — Романенко — вор-рецидивист, он убил этим ножом ученика девятого класса Анохина…
Дубровин замолчал на минуту.
— Ты понимаешь? Убил отличного парня, накурившись анаши…
— Но я уже не курю…. Последний раз… я… — Валерка попытался взглянуть на Дубровина, но понял, что не может этого сделать, и только искоса бросал взгляды на нож, мерцавший на столе.
— Садись, садись, чего стоишь.
Валерка подошел поближе.
— От чистого сердца… — начал он. — Константин Петрович…
Дубровин передернул плечами.
— О каком сердце ты говоришь?
— Честное слово… — начал было Валерка, но заикнулся и с сомнением посмотрел на Дубровина. — Вы не думайте, Константин Петрович, да я в рот не возьму теперь…
Он прикрыл глаза и сразу же перед глазами появилось тусклое лицо Глухаря и послышался тихий голос: «Тише ты. Дело есть».
Валерка открыл глаза и опять поглядел на нож.
— А что тому парню будет? — спросил он.
— Какому? — Дубровин положил нож в сейф и захлопнул дверцу.
— Который убил.
— А ты как думаешь — в Сочи его пошлют? — Дубровин оглядел Валерку. — Костюмчик новый? Где раздобыл?
— Дареный.
— От кого?
— От Глухаря…
— Так…
Валерка покраснел и заерзал на стуле.