Незваный гость
Шрифт:
В камеру меня сопровождал Старунов, нес под мышкой папку и обернутый рогожкой тубус, жаловался, что самописцев в Крыжовене не водится, а хотелось бы уже по клавишам клацать, а не пером скрипеть, отпер одною рукою двери подвала. Казематы в Крыжовене, в отличие от снабжения стражей порядка самописцами, были отменные, любой столице под стать. Двойные решетки на окнах, дубовые оббитые железом двери, прочная кладка стен. Мими лежала на койке в своей камере, отвернувшись. Старунов присел к столу на единственный, прибитый к полу скобами,табурет, я осталась стоять. Парень скрипел пером по
Что ж, приступим.
– Мария Степановна, - позвала я.
– Отвечайте мне правду.
– Да пошла ты..!
Перо заскрипело.
– Этого, Иван, не пиши. – Старунов замер. – Начни так: указанного числа березня месяца мещанка Мишкина М.С. нанесла Чиковой Е.Н. купеческого сословия восемь ножевых ран.
– Брехня! – Раздалось глухо.
– Не восемь?
– переспросила я.
– Больше, меньше?
Опиумное опьянение мадам попустило, сменившись апатией.
– Что ж ты мучаешь меня, паскуда ты рыжая?
– Это не я, вы сами себя, Мария Степановна, мучаете. Ответьте вопросы по порядку, да и почивайте дальше. – Изобразила я чистосердечие, про себя подумав, что спокойного сна у убийцы не получится, потому что очень скоро в отсутствие новых порций опия, ее начнет ломать,тут уж не до сна, на стену от боли полезешь.
ще подумала, что не жалко мне ее нисколечко, и что еще не жалко Чикову. А под конец: «Гадкий ты человек, Геля, бездушный и не сострадательный. Любить всех надобно, даже и преступников, и прощать,только так их можно исправить, на светлую дорогу вывести». Ну и совсем уж в постскриптум: «Бог простит, могила исправит!»
– Убила, - фыркнула Мишкина. – В припадке ревности! Записали? Ну и до свиданьица.
– Меня с таким признанием на суде засмеют, по порядку давайте.
– Ну?
– Во сколько вы приехали в дом Чиковых?
– Не помню! Может, в три утра,или в четыре.
– На извозчике?
– Положим…
– Звать как, номер бляхи?
– Приличные женщины, - протянула бордель-мадам, - прислугу не запоминают.
Уела так уела! Расплачусь сейчас от обиды.
– Приехали, как в дом вошли?
– Ножками.
Хорохорилась Мишкина еще с пол часа, я проявляла терпение, задавала быстрые вопросы, будто бессистемно, по крупицам восстанавливая картину преступления. Приехала мадам Мими в пятом часу на своих одноместных саночках. Откуда? Откуда надо. Вошла не через парадные двери, а черным ходом, Сереженька полюбовнице ключик подарил. Комнаты прислуги в другом крыле, об этом Мими знала прекрасно, не один раз в гости к любезному другу являлась. Зачем на этот раз? Понятно зачем. Если бы рыжая поганка как бабе положено Гриню своего привечала,так и сама бы знала, что между мужчиной и женщиной происходит. Приехала, вошла. Тут туша-Ленка пробудилась, орать принялась, что более непотребств у себя под боком не потерпит. Слово за слово, Чиков все не шел. Мишкина спросила бабу напрямую,та ответила, не придет никогда. Мими, услыхав о смерти любовника, впала в аффект и убийцу порешила.
– Чем?
– Что под руку подвернулось. Ножом.
– Который с собою на свидание захватили?
Бандерша глумливо хихикнула:
–
– А потом куда делся?
– Почем мне знать? Не в себе пребывала, как кровь увидала, себя уже не помнила, убежала да бродила по городу, пока твои шавки купленные набросились.
Старунов дописывал уже не первый лист и украдкой зевал.
– Скоро закончим, - наврала я.
Допрос только завершил первый круг, за ним последуют еще несколько, даже не на втором я изложу Мишкиной свою версию событий, сдерну рогожку с коллекции ножей и примусь фигурально махать перед ее лицом дохлой белкой. Дожму я преступницу, непременно дожму.
Камеру мы со Старуновым покинули только на рассвете. Ноги не слушались, пришлось тяжело опираться на письмоводителя. Хотелось не то чтобы спать, а просто умереть тихонько от невероятной сокрушающей усталости.
– Прилечь вам надобно, Евангелина Романовна, - бормотал парень.
– Все время на ногах, виданное ли дело барышне так трудиться.
Он отвел меня в кабинет Волкова, помог устроиться на диванчике.
– До полудня поспи, - велела я, - после распиши все предметно по пунктам, в два отдельных дела убийства оформи. Стой! Иван, возьми в столе ключи, отопри сейф.
Старунов забренчал связкою:
– Ни один не подходит.
Странно, очень странно. Мишкина сказала, что из спальни Чиковой забрала саквояж с деньгами, кожаный дорожный саквояж. Совпадение? Другие деньги? Григорий Ильич… Спросить. Где он? Почему еще не вернулся? Нет, не могу больше думать.
Отпустив подчиненного, я попросту заснула.
– Гелюшка, – позвал негромко Волков, – вижу, как ты умаялась, но вынужден…
– Что?
– открыв глаза, я резко села.
Грегори, пошатываясь, стоял перед диванчиком.
– Орудие преступление я тебе добыл, но более… – Он протянул мне неаккуратный газетный сверток.
– Пора мне.
Газету я не развернула, переложила на стол, подxватила Волкова под руку,тот отстранился, обнимая меня за плечи.
– Проводишь?
– Саквояж где?
– cпросила я резко.
В карих глазах зажглось удивление:
– В сейфе. Где же еще?
– А ключ от сейфа?
– У тебя.
– Погоди, присядь, минуточку погоди, не засыпай.
Выскользнув из мужских рук, я бросилась к столу, достала из ящика связку. Третий же ключ подошел, дверца сейфа распахнулась, внутри на нижней полочке стоял мой саквояж. Горестный вздох Грегори заставил меня поторопиться с запираниями.
– Прости, - сказала я, выводя Волкова из кабинета, – Мишкина все про этот треклятый… Осторожно! … твердила. Евсей Харитонович, подсобите.
Буквально волоком мы с Давиловым доставили Григория Ильича в его квартиру.
– Раскололась мадам Мими, – хвасталась я напропалую, - Старунов ещё помог,толковый оказался парень, на ножах коллекционных старые следы крови учуял.
Давилов снял с Волкова сюртук, уложил в постель.
– Она ведь немало душ погубила, Мишкина эта. С саквояжем меня заморочила. Говорит, деньги у Чиковой свои забрала и гарнитур жемчужный. В котором та, помнишь, на балу была? Блатные твои про драгоценности не упоминали?