Незыблемые выси
Шрифт:
— Он был в Итоне?
— Познакомился с миссис Долиш и миссис Хэнкок… и с Уинтервейлом тоже. Мы все ему показали, сводили на игровое поле, немного поплавали по реке.
— А с принцем он не встречался?
— Нет, уехал еще до того, как Тит вернулся к началу семестра. Жаль, что тебе не представилась возможность познакомиться с ним, пока мы были в пустыне.
Показалось, или его тон изменился? В глазах снова промелькнула грусть? Пламя фонаря освещало его лицо, отбрасывая тень
Иоланта отодвинула тарелку.
— Что он за человек, твой брат?
Кашкари выдохнул:
— Он немного застенчив — вся самоуверенность досталась нашей сестре, его близнецу. В своей речи на торжестве в честь помолвки Амара упомянула, что за первые полгода в лагере он ни разу не заговорил с ней ни о чем другом, кроме сбора и ремонта снаряжения.
— Это входит в его обязанности?
— Он настоящий кудесник, когда нужно усовершенствовать или создать с нуля любого рода механизм. Но не думай, будто он годится только для работы в мастерской. Он непобедим в заклинаниях дальнего действия — научил меня всему, что я знаю.
Да, в меткости и точности Кашкари не откажешь.
— По-твоему, они с Богиней Дургой подходят друг другу?
— С первого взгляда и не скажешь, но, думаю, они прекрасная пара. Брату нужен кто-то жизнерадостный, чтобы время от времени отвлекать его от работы. А Амаре — кто-то приземленный, способный удержать ее от опрометчивых поступков. — Не успела Иоланта ответить, он залез в карман. — Извини, пожалуйста.
Затем отошел от дивана, на котором они сидели, прочитал сообщение в своем двустороннем блокноте и изменился в лице.
Иоланта встала:
— Все нормально?
Кашкари поднял на нее потускневшие глаза:
— Васудев пишет, что они поженились. Пять минут назад.
Даже ее известие ошеломило, а ведь Иола ни в кого из них не влюблена.
— Как я понимаю, свадьба планировалась не сегодня.
— Нет, дату они никогда не назначали.
Но они с Титом привели Атлантиду прямо к мятежникам. Какой смысл ждать, если даже завтрашний день может не настать, не говоря уж о следующей неделе?
— Надо их поздравить, — заметил Кашкари.
Поддавшись порыву, Иоланта шагнула вперед и обняла его:
— Мне жаль, что это не было предопределено. Жаль, что тебе так больно. И что будет еще больнее, прежде чем все наладится.
Он стоял тихо и неподвижно в ее объятиях. Иола отступила, немного смущенная тем, что, наверное, нарушила границы их дружбы. И с удивлением увидела блеснувшие в глазах Кашкари слезы.
— Спасибо, — произнес он. — Ты, как всегда, чудесный друг.
Смутившись еще сильнее, Иоланта сжала его плечо:
— Напиши ответ. Я наложу заклинания защиты от вторжения.
В
Она вышла в соседнюю неосвещенную комнату, извлекла из ботинка волшебную палочку и только тогда поняла, что держит в руках Валидус. Тит вручил его ей перед сражением в пустыне, надеясь, что палочка-клинок станет отличным усилителем ее мощи.
Так и вышло.
Иоланта хотела было вызвать небольшой огонек, чтобы рассеять царящий кругом мрак, но передумала и пробормотала несколько заклинаний, направив Валидус в сторону окна. Инструктированные алмазами короны вдоль палочки едва виднелись в тусклом свете, проникающем из соседней комнаты. Грани драгоценных камней казались…
Глаза Иолы расширились. Неужели короны вспыхнули и снова потускнели? Вторая снизу теперь стала заметно ярче остальных, потом третья снизу, и так по порядку вверх, а затем обратно вниз.
— Кашкари.
— Да? — немедленно отозвался индиец.
Голос его был так же напряжен, как и ее собственный.
— Иди сюда и фонарь потуши.
Свет в соседней комнате погас.
— Что такое?
— Взгляни на Валидус.
Подошедший Кашкари взял у Иоланты палочку. Она ждала. Невыразимый ужас холодной змейкой скользил по спине.
— И так всегда? — спросил он через минуту.
— Не знаю. Палочка принадлежит Титу. Он дал ее мне прошлой ночью, подумав, что я смогу найти ей лучшее применение.
— Может, это сигнал от него?
— Если и так, то он никогда не говорил, что Валидус можно использовать таким образом.
— Следящую метку проверяла?
У Тита был кулон, который делился на две следящие метки. Сейчас одна находилась у него, а вторая — у Иолы.
— Проверяла, ничего не изменилось.
Тит забрался так далеко, что половинка кулона уже много часов оставалась ледяной.
Некоторое время Кашкари молчал.
— А что говорит твоя интуиция?
Иоланта медлила с ответом, не желая озвучивать мучившую ее мысль.
— Ничего хорошего.
Кашкари не возразил, но шагнул ближе к окну. Иоланта встала рядом. Окно выходило на темный тихий дворик, освещенный только слабым мерцанием из комнат постояльцев.
Он приоткрыл створку и тихо произнес фразу на непонятном языке — наверное, на санскрите. Иоланта сумела разглядеть, лишь как в его ладонях возникло что-то темное. А затем, распахнув крылья, взлетело и оказалось птицей, сотворенной из ночных теней.
— Наша, так сказать, канарейка, — пояснил Кашкари.