Незыблемые выси
Шрифт:
Боковым зрением Иола заметила, как Уэст пополз по усыпанному обломками полу крипты. Ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди: Лиходей обрел контроль над новым телом. Но когда он поднял на нее глаза, в них светилось не зло, а непоколебимая решимость. То был сам Уэст, пришедший в сознание.
Волоча поврежденную ногу, он потихоньку продвигался к отцу Тита. А добравшись, приподнял его руку и указал на саркофаг. Ну конечно! Кто-то должен был заботиться об изначальном теле Лиходея, а кому он мог это доверить, как не самому себе? Чтобы убрать
— Отойдите, — велела Иоланта Титу и Кашкари.
Затем направила молнию прямо в щит, и еще одну, и еще — даже не рассчитывая его пробить, просто пытаясь заставить Лиходея понервничать и сосредоточиться лишь на ее действиях. Не прерываясь, она ткнула принца в бок и кивком указала на Уэста.
После мгновения страха и смятения Тит все понял, спрыгнул с помоста и донес бесчувственное тело отца до саркофага. Вместе с Кашкари они подняли его достаточно высоко, чтобы приложить руку к щиту.
Молочный туман растаял.
Иоланта ожидала, что истинное тело Лиходея будет совершенно изувечено, но все равно зажала рот. Она не представляла, как кто-то, настолько изрезанный, может оставаться живым. Ниже пояса ничего не было. Обе руки отсутствовали. Уши, нос, губы, зубы — не осталось ничего. Единственный глаз смотрел на нее с ненавистью, страхом и алчностью, в сто раз более ужасными, чем любое уродство.
Тит и Кашкари тоже в страхе и потрясении уставились на Лиходея.
— Ну же, избавьте его от страданий! — закричал Уэст.
Иола взглянула на Тита — похоже, он был так же парализован ужасом, как и она.
— А ты, Кашкари? — взмолился Уэст.
Желваки заходили на лице индийца. Он поднял палочку, направил на Лиходея, и его голова с громким хлопком отделилась от туловища, прямо как у огра в Горниле. Все трое отпрыгнули от фонтана крови.
На миг они замерли. До сих пор от каждого шага Лиходея сотрясался весь магический мир. Иоланта почти ожидала, что пол сейчас задрожит в смертельной конвульсии и погребет их под миллионами тонн вулканической породы. Но, не считая крови, смерть Лиходея оказалась столь же обыденной, как любая другая.
Кашкари упал на пол, его стошнило. Иола протянула ему лекарство из сумки, а следом, обхватив его за плечи, поднесла к губам друга флягу с водой. В двух шагах от них Тит с мрачным видом опустился на колени рядом с отцом и взял его за запястье. Затем прикрыл на мгновение глаза, поцеловал отца в лоб и спрыгнул с возвышения.
Кашкари тоже поднялся. Магический огонь по большей части угас, но деревянные панели еще горели. Сквозь дымное марево Иоланта видела, как Кашкари рванул через крипту по огромному мозаичному водовороту Атлантиды. Однако Тит, уже склонившийся над Амарой, поднял взгляд и покачал головой.
Иоланта закрыла глаза. Пророческий сон Кашкари сбылся до последней детали.
Чья-то рука потрясла ее за плечо.
— Нам надо уходить. Сейчас же.
Тит. Они быстро
Разрушенный дворец главнокомандующего полыхал. А над ним царил такой хаос, какого Иола даже на лугу перед замком Спящей красавицы не встречала: свистели виверны, кружили бронированные колесницы, команда Небесной башни размахивала мечами и палицами. Настоящий ураган оружия.
Они метнулись на капитанский мостик, положили руки на книгу — при этом Иоланта другой рукой взялась за штурвал — и произнесли пароль. Однако в Горниле, на лугу, царил не меньший хаос. Но поскольку они управляли Небесной башней, то оказались над основной битвой, благодаря чему относительно спокойно взлетели и направили ковры в сторону Черного Бастиона.
Ковер Иоланты подчинялся Кашкари, что позволило ей осмотреть ногу Уэста. Что-то определенно было сломано, но Иола могла помочь лишь большой дозой болеутоляющего средства.
— Как только окажемся в безопасности, передадим тебя доктору.
Но что ждет их на выходе? Монастырская копия Горнила наверняка уже у атлантов и сейчас… в Инквизитории или, того хуже, в Люсидиасе?
Иоланта достала двусторонний блокнот, данный ей Далбертом, и написала: «Лиходей мертв. Принц жив. Мы в Горниле, направляемся к монастырской копии».
Лиходей мертв. Принц жив.
Это все, чего она хотела. Но глубоко в сердце угнездилась черная тревога. Пророческий сон Кашкари сбылся. А как насчет принцессы Ариадны, видевшей смерть сына? Иоланта посмотрела на Тита, и в тот же миг он поднял на нее глаза. В темноте черты его было не различить, но она чувствовала, что принца мучает то же беспокойство.
«Пусть он будет в безопасности. Пусть мы все переживем эту ночь».
Она нашла лекарство от ожогов, половину дала Уэсту, остальное приложила к своим волдырям.
— Кстати, это было довольно впечатляюще, — сказал Уэст. — Разряды молний. Теперь я видел все.
— Как ты? Надеюсь, не слишком потрясен?
— До основания. Но теперь нам ничего не грозит, так?
Если бы Иоланта могла ответить на этот вопрос хоть с какой-то долей уверенности.
— Сложно сказать. Горнило опасно само по себе, даже если… — Она оглянулась и выругалась. — Нас преследуют!
Кашкари отозвался проклятием:
— У них ускорители чар.
— Правда? — Голос Тита надломился.
— Твоя мать упоминала ускорители чар в своих видениях? — Голос Иоланты тоже поднялся на октаву.
— Дай мне свою палочку, — попросил он вместо ответа.
«Dum spiro, spero».
Что происходит с надеждой, когда больше нечем дышать?
Иоланта вручила принцу палочку и схватила его за руку:
— Все будет хорошо.
— Я люблю тебя, — сказал он. — И ты всегда будешь самой жуткой девушкой на свете.